— Полно вам смущать девушку, — заступился Будищев, вызвав недоуменный взгляд доктора и сестры милосердия.[45] — Это она его пока он маленький жалеет. Вот подрастет песель немного так сразу станет по струнке ходить и честь лапой отдавать. Лучше расскажите, что новенького в мире и его окрестностях?
— Боюсь, — с усмешкой отозвался Щербак, — мои новости уже давно стали старостями. Если хотите узнать что-то свежее, то вам лучше обратиться к капитану Недоманскому. Помните такого?
— Он здесь? — высоко поднял брови прапорщик, как-то выручивший генштабиста в одной щекотливой ситуации.
— Да. Остановился вместе с надворным советником Костроминым.
— Интендантом? — заинтересовался Дмитрий.
— Именно. У них какие-то совместные дела. Один закупает припасы, другой делает вид, что контролирует этот увлекательный процесс.
— А вы хорошего его знаете?
— Недоманского?
— Нет, интенданта.
— Не то, чтобы слишком. Так, встречались пару раз по делам службы.
— И что за человек?
— Как вам сказать, — задумался доктор. — Может, помните, Александр Васильевич Суворов говаривал, что чиновника прослужившего по интендантству десять лет можно расстрелять без суда и следствия? Это вот как раз про таких как он.
— Сурово.
— Что поделаешь, граф Рымникский был скор на расправу.
— А что наш друг Недоманский, не играет больше?
— Какое там. Говорят, что до возвращения Скобелева у них каждый день понтировали. Теперь, конечно, этот клуб прикрыт, но, сами понимаете, если что-то делать категорически нельзя, но при этом очень хочется, то…
— Горбатого могила исправит, — усмехнулся прапорщик.
Пока они беседовали, на лице баронессы сменилась целая гамма чувств. Сначала она прислушалась вполне заинтересованно, потом ее хорошенькое личико слегка поскучнело, затем на нем просто появилось выражение досады.
— Господа, если позволите, я оставлю вас, — сказала она, поднимаясь со скамьи.
— Конечно-конечно, голубушка, — с готовностью позволил ей уйти Щербак. — Вы, верно, устали. Ступайте, отдохните.
— Если позволите, я вас провожу, — вызвался Будищев, но порыв его не был оценен.
— Не стоит, мне совсем недалеко, — холодно отказалась баронесса, — разве что Федор пусть доставит этот кувшин.
— Как прикажете, барышня, — с готовностью согласился Шматов. — Нам это пара пустяков.
— Она что, обиделась? — недоуменно спросил Дмитрий ей вслед.
— Весьма вероятно, — отозвался доктор. — Люсия Александровна, как и всякая иная девица в ее возрасте, не слишком любит разговоры, предметом которых не является.
— Неужели? — искренне удивился моряк.
— А вы как думали! Да, она отнюдь не глупа и весьма целеустремленна, но при всем при этом всего лишь женщина и хочет внимания. Странно, конечно, что интерес привлекли именно вы, но тут уж ничего не поделаешь. Чужая душа – потемки, а уж если она еще и дамская…