— Вообще, должен был пойти Шеман, — признался гардемарин. — Но его ранили, и я вызвался, чтобы не посрамить чести флота!
— Николай ранен? — удивился Будищев. — И давно?
— Вчера. Одна пуля угодила в руку, другая в грудь, да и горлу досталось. Слава богу, успели донести до палатки Красного Креста и оказать помощь. Теперь он в госпитале, а твои знакомые барышни трогательно ухаживают за ним.
— Жаль, хороший мужик, — машинально посетовал Дмитрий, вызвав последним словом настоящую оторопь у приятеля.[73]
— А знаешь, кто его сосед по палате?
— Откуда?
— Хорунжий Бриллинг.
— А с ним-то, что?
— Текинцы подстрелили.
— Бывает, — флегматично пожал плечами прапорщик.
— И не говори.
«Добровольцев» сопровождали несколько саперов, тащивших на себе ящики с тремя пудами динамита и столько же пироксилина.
Сам Дмитрий нацепил на спину сделанный из кожи и деревянных дощечек ранец, в котором лежали гальванические принадлежности и запалы, переложенные между собой слоями толстой материи. На долю гардемарина достался моток «бикфордова фитиля» взятого на всякий случай, а гордый сын маленького осетинского народа полез вперед налегке, держа в правой руке кинжал.
Как выяснилось, эта предосторожность оказалась совсем нелишней и, можно сказать, спасла нашим друзьям жизнь. Дело в том, что во рве, совсем рядом с траншеей оказался текинский секрет. Трудно сказать, получилось ли это случайно или они нарочно поджидали русских саперов, но им едва не удалось захватить их. Впрочем, службу они несли не слишком бдительно, а потому появление Дзамболата в ватном бешмете и мохнатой папахе оказалось для них полной неожиданностью.
Зато Абадзиев действовал решительно, в два взмаха кинжалом он отправил на тот свет двух противников и схватился с третьим. Четвертый, правда, уже занес над храбрецом свою шашку, но тут же свалился наземь с разрубленной головой.
— Тихо! — шепотом прошипел Будищев, убирая на место линеманновскую лопатку.
— Хо-хорошо, — ответил ему, выбивая зубами дробь, схватившийся за револьвер Майер. — К-как вы его ловко…
— Ловко, это про Дзамболата, — блеснул в темноте зубами Дмитрий, — а я так, погулять вышел.
Мокрая глина успела схватиться на морозе тонкой корочкой льда, к счастью, не слишком прочной. Зато, она недурно гасила звуки, отчего работу подрывников почти не было слышно. Ловко вырубив в почти отвесной стене рва нишу, прапорщик стал укладывать туда ящики с взрывчаткой, предварительно снабдив ее запалом.
— Ты и впрямь полагаешь надобно дополнить гальванику фитилем? — прошептал гардемарин.
— На всякий случай, — так же тихо отвечал ему Будищев, после чего добавил, — а случаи бывают разные!