— О, ты знаешь о существовании почты! — удивился Алексей. — Что же сам не писал своим?
— Некогда было, — нахмурился почувствовавший неладное Дмитрий.
— К тому же не все можно доверить бумаге, — продолжал Лиховцев, но, заметив, как напрягся его товарищ, не стал ходить вокруг да около. — Гесю арестовали!
— Кто?!
— Жандармы, кто же еще? — изумился подобной непонятливости Алексей. — Ее взяли около месяца назад. За что не знаю, но теперь это, увы, не редкость.
— Как ты узнал?
— Случайно. У меня были дела в Петербурге, и я зашел навестить ее, но нашел вашу квартиру опечатанной. Пошел в модную мастерскую, а она тоже закрыта и никого нет. Тогда я направился к Барановским, и они мне все рассказали. Впрочем, им тоже известно немногое. Вроде бы она укрывала опасного преступника или преступницу. Что-то в этом роде.
— Погоди-ка, — прервал его Будищев, — если квартира опечатана, то где Стеша с Семкой?
— Кажется, в старом доме Степаниды. Владимир Степанович предлагал им гостеприимство, но они отказались.
— Охренеть! — выругался прапорщик и, не зная, куда выплеснуть свою злость, пнул лежащий на полу узел с каким-то барахлом. — В господа бога душу мать!
— Я подумал, что тебе следует знать это, причем, конфиденциально. А потому почта с телеграфом отпадают.
— Что нужно знать? — весело спросила Люсия, заходя внутрь.
Следом за ней зашел ее брат, и в кибитке сразу стало тесно. Барышня немного смутилась перед незнакомым человеком, но, в конце концов, она была не одна, а потому приличия оказались соблюдены.
— Позвольте представить вам моего друга и однополчанина Алексея Лиховцева, — мрачнея на глазах начал Дмитрий. — Он управляющий моим имением и только что приехал. А это барон и баронесса Штиглиц, соответственно Людвиг и Люсия. Прошу любить и жаловать!
— Что-нибудь случилось? — удивленно спросила девушка, благожелательно улыбнувшись новому знакомому.
От того не укрылось какими взглядами обменялись Дмитрий и Люсия и он смог лишь растерянно пробормотать.
— Некоторым образом, да. Но, кажется, я не вовремя…
Конец книги