Обойдя все палубы «Орла», Рожественский поднялся в адмиральский салон, где застал почти весь свой штаб. Огромный стол был завален бумагами. Едва увидев командующего, все встали, приветствуя своего адмирала. Он же подошел к каждому и поздоровался, говоря, что рад видеть всех в добром здравии.
После чего предложил выпить чаю, добавив: «Как же на Родине-то хорошо!» Когда уже подали чай, он обратился к начальнику своего штаба – Клапье де Колонгу с просьбой ввести его в курс дел, если он пропустил что-то важное. Тот охотно согласился, переложив в своей папке несколько листов и начав свой доклад словами: «За прошедшие четыре дня…»
Но Рожественский его сразу же перебил вопросом: – Простите, со времени чего прошедшие?
– Со дня прихода нашей эскадры во Владивосток.
– Какое сегодня число? – И увидев висевший в салоне календарь с датой 25 мая, он буквально проглотил окончание вопроса. То есть прошло четыре дня, а меня никто не удосужился разбудить?! – начал закипать адмирал.
Казалось, он сейчас учинит всем собравшимся примитивный разнос. У него даже начала краснеть шея, что бывало всегда в крайней степени раздражения, и эта краснота быстро заливала лицо, но он, явно с большим усилием, совладал со своими эмоциями, и спросил, уже почти нормальным тоном: «Почему меня никто не разбудил!»
В воцарившейся абсолютной тишине ему ответил сначала Клапье де Колонг, поддержанный лейтенантом Свенторжедцким, которые, ссылаясь на рекомендации медиков, объяснили, что при таком перенапряжении, что испытывал командующий последние недели перехода, тот сон, что был у него уже во Владивостоке, являлся лучшим лекарством.
Даже солидный консилиум местных и флотских докторов пришел к единому мнению, что тревожить пациента нет необходимости. Столь глубокий и продолжительный сон является естественной реакцией организма, гораздо более эффективной в плане восстановления сил, чем любое медикаментозное воздействие. Проводившиеся три раза в день медицинские осмотры не выявили никаких отклонений от нормы, поэтому никто и не беспокоился. Никаких проблем не возникало, все вопросы решались в рабочем порядке и в срок, поэтому причин мешать отдыху просто не было.
Кроме того, это позволило пустить в городе слух, что вы тяжело ранен и почти безнадежен. Это, в сочетании с сокрытием истинного технического состояния кораблей действующего флота, прибавляет шансов на достижение внезапности при возобновлении боевых действий. О тяжелых повреждениях кораблей, невозможности их быстрого введения в строй и ранении командующего уже пишут во всех газетах. Так что и в Токио об этом узнают не сегодня – завтра.