— Бывали раньше. И хорошо бы, если только раньше… Помню, под Веной в тридцать девятом такое случилось…
Андрей Георгиевич замялся и с сомнением посмотрел на меня — видимо, думал, стоит ли вообще рассказывать что-то жутковатое и сокровенное еще неоперившемуся пацану.
— Что там было? Менталист?
— Да чтоб я знал. — Андрей Георгиевич — Никто эту собаку не видел даже. Как сейчас помню — идем через лес, и вдруг один из парнишек как умом тронулся. Друга спереди в спину застрелил… из винтовки, значит — второго рядом штыком сколол, а потом ко мне повернулся.
— А вы чего? — осторожно спросил я.
— Да чего… — Андрей Георгиевич сплюнул себе под ноги. — Будто много вариантов. Как сейчас помню, какие у парнишки глаза были. Не злые, не веселые даже, как у сумасшедших — а как нарисованные, тупые. В разные стороны косили… Так и упал, а винтовку не выпустил.
— Да твою ж… — одними губами выругался я. — А потом?
— Потом еще было — к ночи и под утро. Видать, тот гад сил набирался, отдыхал, скотина такая. Двадцать человек нас тогда было, четверо Одаренных. — Андрей Георгиевич тяжело выдохнул через нос. — Вернулись семеро.
— И что? — Я тряхнул головой. — Получается, никакой защиты нет?
— Да кто ж его знает. Ментальная магия — это тебе не Булаву кидать и не Кольчугу плести, Сашка. Тут и талант особый нужен, и умение, — отозвался Андрей Георгиевич. — Если сам таким не владеешь, то и заклятья не помогут… Видимо, там не столько магия, сколько воля нужна — обычная, человеческая. Я тогда заметил, что пареньки из простых порой лучше дворян держались, хоть в них Дара — ни капли. А крепкие, не дались гаду.
— А как? Как они это делали?
— Да так же, как и я делал, — проворчал Андрей Георгиевич. — Вот что я тебе скажу, Сашка: как бы хреново не было, у себя в голове — это как дома: только ты хозяин. А другой — гость, и нет у него там никакой воли.
Я молча кивнул. Не то, чтобы слова безопасника окончательно меня успокоили, но теперь я хотя бы знал, что против менталистов тоже можно бороться. Сложно, неуклюже и не всегда успешно — но все же… Разговор закончился. Но мне почему-то безумно хотелось задать еще один вопрос. Последний.
— Андрей Георгиевич… а что вы делали в тридцать девятом под Веной, да еще и с отрядом? — негромко спросил я. — Мы же тогда ни с кем не воевали. Да и вообще — последний раз с Наполеоном только было…
— Да как бы тебе сказать, Сашка, — усмехнулся Андрей Георгиевич. — Война дело такое — сейчас просто не видно. А на самом деле она и не заканчивалась.