Ладонь у Колычева оказалась потной и липкой, но рукопожатие — неожиданно крепким. Да и в целом впечатление он производил скорее приятное, несмотря на суетливость и бегающие глазки. А неуклюжее стеснение, с которым он тискал свой портфель и никак не находил места, чтобы устроиться, ему в каком-то смысле даже шло.
— Устраивайтесь, ваше благородие. — Я указал рукой на единственный стул у стены, а сам плюхнулся обратно на кровать. — Чем обязан?..
— Проведать ваше сиятельство! — Колычев так энергично тряхнул головой, что едва не потерял очки. — Вы уж простите, что так поздно… Как узнал — тут же, сразу! Такое несчастье… Ваш дедушка чуть с ума не сошел! Да и Константин — ему сейчас особенно нелегко… Ну, вы же понимаете, с тех пор…
С тех пор, как погибли родители: разбились на машине по дороге в Елизаветино, наше имение под Гатчиной. Ровно год назад, почти день в день… Вот так совпадение. Я без труда выудил это из памяти, но особой тоски не испытал. То ли уже успел привыкнуть, то ли…
На старшего брата легли все дела семейства. И он тянул чуть ли не в одиночку: Миша не вылезал с учений, а от почти столетнего деда и недоросля толку было немного. Зато вред… вред присутствовал.
Да уж. Удружил я Косте, ничего не скажешь.
— Как видите, я жив и будто бы даже здоров, — проговорил я. — Княгиня Бельская умеет творить чудеса.
— Приберегите это для интервью, ваше сиятельство. Не смею сомневаться в таланте княгини, но подобное… нет, такое не под силу даже ей. Но чудо действительно случилось! И мне, как другу семьи, — Колычев склонился вперед и заговорщицки подмигнул, — вы можете смело рассказать все, как было на самом деле!
— Боюсь, сказать мне нечего, — вздохнул я. — Наверное, просто повезло.
— Если так — пусть вам везет и дальше, дорогой друг. — Колычев снова широко улыбнулся, но в его глазах на мгновение мелькнуло разочарование. — В таком случае, не смею вас больше утомлять… Но скажите — князь Воронцов уже почтил вас визитом?
Воронцов? Еще один любитель гонок по Невскому?
— Нет. — Я на всякий случай даже промотал в уме весь день — с самого пробуждения. — А должен был?
— Видите ли какое дело… — Колычев поднялся и прижал к груди портфель, словно пытаясь от чего-то защититься. — Я взял на себя смелость говорить с его сиятельством… И советовал ему посетить вас здесь, так сказать, замять дело без шума… без скандала.
— А в чем, собственно, вопрос? — удивился я. — Мы в равной степени виновны перед ее Императорским величеством и всем дворянским сословием. Разве не так?
— Мудрые слова, друг мой. — Колычев яростно закивал. — Но следует ли забывать, что его сиятельство князь Воронцов куда старше вас? И то, что простительно вам, юноше, для него неприемлемо! И если уж он втянул вас в действие, которое едва не закончилось трагедией для всего вашего рода, вы вправе… вправе требовать извинений!