Я шагнул вперед и встал перед Воронцовым, загораживая своих.
Если Багратион не ошибся, и я хоть как-то тяну на пятый магический — Щит у меня будет покрепче. Да и весь сыр-бор наверняка из-за той дуэли — так что мне и огребать… Успеть бы только врезать от души, если начнется.
Похоже, коктейльчик Гижицкой оказался забористым. Голова работала предельно четко — но я уже успел просчитать, кого из свиты Воронцова буду выбивать первым. Страха не было, а какая-то часть меня, пожалуй, даже хотела дать волю Дару и шарахнуть так, что…
— Уймитесь, судари, — проговорил Костя, осторожно положив руку мне на плечо. — А то как бы плохого не вышло.
— Выйдет, — пьяно усмехнулся Воронцов, поигрывая огоньком на пальцах. — Я сейчас твоему бездарю ноги повырываю.
— Бездарю? — отозвался я. — Ну, попробуй.
Злоба полыхнула внутри — но помешать не смогла. Плетение вышло с первого раза, хоть и сожрало весь резерв без остатка. Чуть неуверенное, дрожащее — но все-таки рабочее. Я не рискнул вырастить полноценный Кладенец: лезвие получилось всего сантиметров семьдесят длиной — зато блеском не уступало клинку Андрея Георгиевича.
— Матушки! — выдохнул кто-то из шайки Воронцова. — Это что за?..
Некоторые из них вовсе не знали заклятий седьмого класса, но оценить сложность и убойную мощь наверняка мог любой. Даже ударь они разом — в закрытом пространстве у меня были неплохие шансы снести пару голов перед тем, как свалиться.
Насмешка в глазах Воронцова сменилась страхом. Он шагнул назад, погасил огонь в руке… и принялся суетливо оглядываться по сторонам. Будто собирался удрать — прямо как тогда, на дуэли. От его бравады не осталось и следа. А свора вокруг заметно поредела. Никто из свиты Воронцова не собирался драться всерьез — особенно когда настоящая сила оказалась не на их стороне.
Но и мне этой самой силы отчаянно не хватало. Кладенец уже высосал весь резерв и теперь принялся поджирать остальное. Кончики пальцев онемели, по лбу скатилась холодная капля, а через несколько мгновений начало темнеть в глазах.
Еще немного — и я просто свалюсь. Сам. И тогда…
— Что вы себе позволяете, милостивые судари?
Голос Гижицкой звучал негромко — но ее почему-то услышали все. Графиня каким-то непостижимым образом успела не только избавиться от маски и сменить униформу официантки на короткое черное платье, но даже вернуть прежний цвет волос. Хозяйка явилась разобраться, кто посмел устроить бедлам в ее вотчине… и была недовольна.
Кладенец с негромким шипением растаял, и я, наконец, смог вдохнуть. Ноги все еще подгибались, но теперь я хотя бы не рухну на пол на радость Воронцову и его шайке.