Но Андрей Георгиевич не шутил. Охранник на выезде — высокий парень в чуть запыленной полевой армейской форме — распахнул передо мной ворота, отсалютовал, изобразив что-то вроде воинского приветствия. И помахал вслед.
До самого выезда из Елизаветино я отчаянно тупил — пару раз чуть не заглох, а один раз не смог воткнуть передачу и где-то с полминуты искал первую. Сказывался и перерыв в полтора месяца, и — чего уж там — не такой большой опыт до этого. Но стоило мне свернуть на асфальтированное шоссе, тело вспомнило все нужные движения — и я придавил газ.
«Волга» прекрасно слушалась руля и шпарила, пожалуй, даже пободрее Костиной «Чайки» — сказывалась масса чуть ли не тонну меньше. Выехав за указатель на пустую дорогу, я не удержался и вжарил по полной. Мотор послушно заревел, набирая обороты, и стрелка спидометра бодро поползла к отметке «сто» — и дальше. Через некоторое время машина понемногу начала «рыскать» по дороге — и я сбросил скорость и дальше покатился уже не спеша, опустив стекло и пижонски вывалив наружу левый локоть.
Для полного счастья не хватало только музыки — но радио в «Волге» Андрея Георгиевича почему-то не имелось. На месте приемника в приборной панели расположилась пустая, но все равно отчаянно воняющая табаком пепельница… Вещь, конечно, удобная и важная — но в моем случае абсолютно бесполезная.
В последнее время непонятные и будто чужие мысли о куреве меня посещали все реже.
Добравшись до города, я немного потолкался на въезде и едва не влепился в какой-то грузовик, но дальше ехал уже без приключений — и через полчаса уже свернул на набережную Фонтанки. Андрей Георгиевич примерно описал и дорогу, и вывеску редакции — но я все равно чуть не промахнулся.
Самое скандальное издание в Петербурге разместилось в большом светлом здании с небольшой лестницей посередине. Больше ничего похожего на вход со стороны фасада не имелось, поэтому я воткнул «Волгу» прямо напротив — благо, в ранний час обочина почти пустовала.
Выбравшись из машины, я едва не столкнулся на тротуаре с невысоким полным парнем. Тот неуклюже дернулся в сторону, едва не выронил большой плоский чемодан, пробормотал что-то вроде «извините» — и тут же шагнул на лестницу. Прямо к двери, на которой красовалась табличка «Вечерний Петербург. Главная редакция».
— Постойте, любезнейший! — Я метнулся следом. — Позвольте спросить?..
Парень выглядел лет на пять — а может, и на все десять — старше меня, но тут же втянул голову в плечи и, не оглядываясь, заковылял вверх по лестнице. То ли испугался, то ли…