— Н‑ну… Где ты там?.. — пьяным грубым голосом спросила Алият и заворочалась, пытаясь подняться.
— Дай! — отрывисто приказал Ар‑Шарлахи, протягивая руку.
Разбойничек вздёрнул задрожавшую верхнюю губу (он был без повязки) и вжался в стену ещё плотнее.
— Дай нож! — как можно более властно повторил Ар‑Шарлахи и шагнул вперёд, хотя сердце взмыло и зависло от страха.
Продолжая глядеть главарю в глаза, разбойничек улыбнулся шало и бессмысленно, потом всхлипнул и одним движением перерезал себе горло.
Два рослых угрюмых разбойника сидели прямо на полу под задвинутыми деревянными засовами кормового люка. Вообще‑то, конечно, на страже положено стоять, а не сидеть, однако стоять им ещё было трудновато, а приближение проверки они бы услышали издалека. Тонкие переборки корабля не только пропускали звук, но, казалось, ещё и усиливали его. Да и охранялись‑то, в конце концов, не внешние подходы к люку (это уже дело палубных), а именно внутренние — на тот случай, если вдруг какой-нибудь разбойничек, жаждущий разжиться кувшином, попробует покинуть корабль.
Жёлтый неподвижный язычок огня из глиняной плошки опылял слабым светом тяжёлые лбы, складки белых плащей и лежащий вдоль переборки длинный, закатанный в ковёр предмет.
— Зря только маемся… — проворчал один из разбойников, огромный детина с вывороченными красными веками. — Никто сюда теперь не сунется. Как услышали, что случилось, мигом прижухли…
— Да‑а… — подавленно протянул второй, поглядывая на то, что было закатано в покрытый чёрными пятнами ковёр. — Слушай, Горха, а чего он тут лежит вообще? Вынести да похоронить.
— Не положено таких хоронить, — недовольно отозвался Горха. — Вот выйдем в пустыню — там и сбросим из люка… Ну сам подумай, на бабу главаря сучок поднять — это как? За такое, знаешь, в песок зарывают… Так что, считай, правильно он сделал, что глотку себе перехватил…
— Да?.. А я слышал, он на Шарлаха с ножом кинулся, ну и тот его…
— Кто? Он? — Горха презрительно покосился на ковёр. — Вот уж не поверю…
— А ещё… — разбойник огляделся на всякий случай и понизил голос. — Ещё, говорят, она его сама в каюту затащила… Вроде врать не будут, переборки тонкие, всё слышно…
Горха кашлянул.
— Даже если так, — сурово сказал он. — Голову‑то на плечах иметь надо!.. Это же Алият! Это баба Шарлаха!.. Если жизнь дорога, обходи подальше…
Где‑то впереди за несколькими переборками возник пьяный гомон, прорезаемый лающим голосом носатого Ард‑Гева.
— Ещё привезли, — заметил разбойник. — Так, глядишь, к утру вся команда будет в сборе… А если кто до утра не сыщется?