— Государь? — растерянно переспросил Ар‑Шарлахи. — Он здесь?
— Нет, конечно. Он в Харве. — Тианги пытливо всматривался в собеседника, словно ждал от него чего‑то.
— С помощью… — готовым отдёрнуться пальцем Ар‑Шарлахи указал на металлическую черепашку, — …вот этого?
— Совершенно верно. — Тианги кивнул и поглядел на него с уважением: — Я смотрю, с тобой приятно будет работать… Так вот, Улькар прямо-таки требовал, чтобы мы отправили тебя к нему.
— И что вы ему ответили?
— Послали его к верблюду, — спокойно ответил Тианги. — Что ещё можно ему было ответить?.. — он взвесил металлическую вещицу на ладони и вдруг протянул её Ар‑Шарлахи. — Хочешь, подарю?
Тот чуть отпрянул, но не попятился.
— Нет… — севшим голосом ответил он. — Вы нам уже много чего подарили… Боевые щиты, стальные цепи с браслетами…
Договорить Ар‑Шарлахи не успел. Тёмный от зноя зенит словно раскололся. Свист и грохот. Трижды грязно-дымная полоса со страшным треском разрываемого железа пересекала небо наискосок и уходила за горизонт. А в следующий миг там, где только что кривлялась пыльная гривка, вставал жёлтый, набухший огнём сгусток. Три сгустка.
— Ну вот и всё, — молвил Тианги. — Дорога свободна. А ты всё-таки подумай, Ар‑Шарлахи… Мы редко кому что предлагаем…
— Позволено ли мне будет выразить своё мнение, досточтимый?
Некоторое время Тамзаа изучал смуглое бесстрастное лицо секретаря. А может быть, и померещилось… Похожи… Ну так, в конце концов, все молодые люди чем‑то друг на друга похожи. Как, впрочем, и зрелые. Многие, например, находят, что самого Тамзаа и его заклятого врага караванного Хаилзу со спины весьма легко перепутать: одна осанка, одна фигура…
— Говори.
— Не стоит сейчас докладывать об этом государю.
— Почему?
— Государь не в духе.
Любопытно! Тамзаа прищурился. Откуда бы это мальчишке-секретарю, не вхожему во внутренние покои, знать, в каком расположении духа пребывает Улькар?
— И каким же образом это стало тебе известно?
— Мне так кажется.
Досточтимый Тамзаа вскочил и швырнул пергамент на стол. Казалось, сановник вот‑вот даст волю гневу, как это часто с ним случалось, но округлые плечи под алым шёлком халата внезапно обмякли, кулаки разжались, и, подойдя к секретарю вплотную, Тамзаа спросил его очень тихо:
— Кому ты служишь, Ирва?
— Тебе, досточтимый.
Он произнёс это очень серьёзно и без тени подобострастия. Не вздрогнул, но и не удивился вопросу. Несколько секунд Тамзаа бешено смотрел в бестрепетные карие глаза, потом раздражённо фыркнул и отвернулся. Заложил руки за спину.
— А как я могу умолчать, если мне приказано докладывать обо всём, что происходит хотя бы рядом с кивающими молотами? — сквозь зубы осведомился он.