Аист — очень нескладная птица. Шея и туловище у него немногим больше, чем у обыкновенного домашнего гуся, и при этом почему-то огромные крылья. А что за ноги, что за клюв завёл себе аист! Ноги словно две тонкие жерди, выкрашенные в красный цвет. К маленькой головке приделан длинный-предлинный толстый клюв. Этот клюв постоянно тянет его голову книзу. Поэтому аист всегда ходит повесив нос, будто вечно чем-то озабочен и недоволен.
Приблизившись к старой гусыне, аист Эрменрих поджал, как того требует приличие, левую ногу к самому животу и поклонился так низко, что его длинный нос вонзился в щель между камнями.
Рада вас видеть, господин Эрменрих, — сказала Акка Кнебекайзе, отвечая поклоном на его поклон. — Надеюсь, у вас всё благополучно? Как здоровье вашей супруги? Что поделывают ваши почтенные соседки, тётушки совы?
Аист попытался было что-то ответить, но клюв его прочно застрял между камнями, и в ответ раздалось одно только бульканье.
Пришлось нарушить все правила приличия, стать на обе ноги и, упёршись в землю покрепче, тащить свой клюв, как гвоздь из стены.
Наконец аист справился с этим делом и, щёлкнув несколько раз клювом, чтобы проверить, цел ли он, заговорил:
— Ах, госпожа Кнебекайзе! Не в добрый час вы посетили это место! Страшная беда грозит этому дому…
Аист горестно поник головой, и клюв его снова вонзился в щель.
Недаром говорят, что аист только для того открывает клюв, чтобы пожаловаться. К тому же он цедит слова так медленно, что их приходится собирать, точно воду по капле.
— Послушайте-ка, господин Эрменрих, — сказала Акка Кнебекайзе, — не можете ли вы как-нибудь вытащить ваш клюв и рассказать, что у вас там стряслось?
Одним рывком аист выдернул клюв из расщелины и с отчаянием воскликнул:
— Вы спрашиваете, что стряслось, госпожа Кнебекайзе? Коварный враг хочет разорить наши жилища, сделать нас нищими и бездомными, погубить наших жён и детей! И зачем только я вчера, не щадя клюва, целый день затыкал все щели в гнезде! Да разве мою супругу переспоришь? Ей что ни говори, всё как с гуся вода…
Тут аист Эрменрих смущённо захлопнул клюв. И как это у него сорвалось насчёт гуся!..
Но Акка Кнебекайзе пропустила его слова мимо ушей. Она считала ниже своего достоинства обижаться на всякую болтовню.
— Что же всё-таки случилось? — спросила она. — Может быть, люди возвращаются в замок?
— Ах, если бы так! — грустно сказал аист Эрменрих. — Этот враг страшнее всего на свете, госпожа Кнебекайзе. Крысы, серые крысы подступают к замку! — выкрикнул он и опять поник головой.
— Серые крысы? Что же вы молчали до сих пор? — воскликнула гусыня.