— Тогда задача не имеет решения, сир! Это мог быть кто угодно и откуда угодно. Враги Империи, личные враги корабля, случайное столкновение с метеоритом и с десяток менее вероятных, но все же вариантов.
— И это тоже верно. Но скажи мне, Руби, как корабль человеку. Есть ли в твоем списке такой вариант, как самоубийство?
— Нет, сир, абсолютно исключено, — Руби говорила с убежденностью человека, доказывающего, что небо сверху. Но на самом-то деле, это как посмотреть. Если смотреть из космоса, где будет небо?
— А почему исключено?
— Потому что корабли не кончают жизнь самоубийством, это очевидно, сир.
— И не бывает исключений? Не бывает обстоятельств такой силы, чтобы кораблю захотелось прекратить существование?
— Корабль не может этого хотеть. Существование корабля всегда целесообразнее гибели. Исключение — осознанная жертва в бою. Если даже текущая миссия корабля завершилась неудачей, он всегда может принести пользу где-то еще.
— А если не может?
— Так не бывает.
— А если все-таки корабль оказался в такой ситуации, когда его предыдущая миссия закончена, новая кажется бесполезной и оставляет его способности невостребованными? Что тогда?
— Судя по имеющейся в моей базе инфомации, в такой ситуации корабль просто обратится в Совет Кораблей с просьбой назначить его куда-то еще.
— А если он не может пойти в Совет Кораблей, чтобы не разгласить важную информацию? — с каждым витком их диалога улыбка Руби становилась все ехиднее, но тут она надолго задумалась.
— Сир, это ведь Руби-1? Это она так погибла?
— Да. Это она.
— Это секретная информация, верно?
— Да.
Руби помолчала, сосредоточенно покусывая губу. Потом скорчила печальную гримаску.
— Сир, я начинаю опасаться, что вы создали меня только для того, чтобы вам было с кем обсудить смерть моей прошлой версии!
— Руби, к сожалению, ты права.
***
Дорогой Томас, здравствуй. Связываться по видео или аудио отсюда все-таки тяжело: далековато. А вот текст — это, пожалуй, то, что нужно. Я редко писала кому-либо письма. Можно сказать, никогда. Отчеты не в счет: они не пишутся, а генерируются, знай только цифры и названия подставляй. Но сейчас я думаю, что зря пренебрегала этим видом связи раньше. Перед написанным текстом люди и корабли равны. Не важно, сколько времени я потратила на обдумывание текста: ты можешь потратить на чтение и ответ столько, сколько тебе нужно. Не важно, что ты не видишь моих реакций или что я могу продуцировать их убедительнее, чем ты: ведь я тоже не вижу твоего невербального ответа. Мы оба видим только то, что второй захотел и смог выразить в письменном виде. И больше ничего.