— Так ты, выходит, его фанат, — она поглядела на чёрную массу скучающим взглядом. Дико хотелось спать, но Герда, несмотря на дикую усталость, понимала, что заснуть ей не дадут.
— Фанат? — тварь чуть отхлынула назад. — Кого?
— Артура Готфрида, — Герда пожала плечами, морщась. — Ты так расписываешь, насколько он крут, что…
— Что за мерзкое, неуместное слово, — Сенат вновь перебил её на середине фразы. — Мы не фанат. Сенат ненавидит Артура Готфрида. Пусть даже тот и убил Виссариона, это не искупает и десятой части его деяний!
Герда снова подняла глаза к уже изученными трещинам. По её мнению, Сенат… для невероятно древней, мудрой и могущественной твари со внешностью лавкрафтианского ночного кошмара, вёл себя слишком не так. Как будто мальчик с подростковым максимализмом и болезненным комплексом младшего брата.
— Ну, да, ну, да, — фыркнула Герда себе под нос.
Сенат одновременно превозносил этого Артура и… боялся его, что ли?
— Кто способен быть фанатом этого подлеца? — возмущение Сената кипело, и это отражалось на его физической форме — она тоже пузырилась и булькала, как горячий гудрон. — Даже само это место, тихое святилище, молчаливый мемориал памяти всех учеников Виссариона. Артур Готфрид явился — и вероломно превратил его в алтарь имени себя. Люди толпами шли сюда лишь затем, чтобы помолиться его гениальности, его смелости, его креативности… совершенно не обращая внимания на Нас.
Если честно, за столько часов этих россказней в Герде уже начал потихоньку просыпаться интерес к фигуре этого Артура Готфрида. Если хотя бы треть из того, что о нём сегодня сказали, правдиво… Он рисовался Герде былинным персонажем, авантюристом с дерзким орлиным взором. Дерзкий и непоколебимый, седые виски — у всякого мудрого мага должно быть немного седины — но тело крепкое и лицо молодое, ведь он был ещё и воином. В общем… интересная фигура.
Увы, но тот был мёртв, и уже очень давно. Артур Готфрид казался ей скорее сказочным персонажем, в которого будь она лет на десять младше, то по дурости могла бы влюбиться — а не реальным человеком.
Единственное, что её слегка смущало — так это фамилия мифического героя. Ясное дело, что это лишь совпадение, и парень всего лишь однофамилец той семьи, на костях которого строилось величие её отца. Но…
Уж слишком говорящей была фамилия «Готфрид» у неё дома. В семье даже была поговорка — «чуть не выйти замуж за Готфрида», в значении — едва не совершить роковую глупость, чуть не потерять всё. Её мать, Анна Крейн, однажды чуть не сделала это — и не уставала делать вид, как она рада тому, что всё сложилось иначе.