— Обойди дом сзади. Она в одной из пристроек, — зашелестев, Сенат «втянутся» в мою одежду, медленно и почти нехотя. Смахнув пылинку с рукава, я спустился с крыльца и направился назад.
Ну, да. Наверное, мне следовало догадаться, что демоница полезет ночевать в Туман. Конечно, белёсое марево касалось пристроек только краем… но ей хватало и этого.
— Ближайшее здание, — сообщил мне Сенат. — Она там, Артур Готфрид.
— Ага, спасибо, — кивнул я. — Домик садовника.
И… вдруг захлопал глазами.
Домик садовника?
Герда Крейн устроилась на ночь именно там. Почему бы она ни выбрала это место, но… это было иронично. Очень иронично, учитывая, что Майкл Крейн — даже не её родной отец.
До этого момента я никак не мог вспомнить, откуда я его знал. Да, у меня в голове вертелся образ этого парня — молодого, моего ровесника, но уже закомплексованного эгоиста, повёрнутого на достижении успеха любой ценой. Но… всё остальное терялось за давностью лет, и я всё гадал, кем же он был.
Так вот — я вспомнил.
…род Готфридов угасал, но угасал медленно и красиво. Я даже успел застать то время, когда у нас была прислуга — уже немногочисленная, но всё же. Дворецкий, кухарка, несколько горничных, личный шофёр отца… И садовник.
Садовника звали Льюис. Льюис Крейн; англичанин по происхождению — в голову врезался случай из раннего детства, когда отец вызвал садовника в дом, чтобы продемонстрировать мне правильное английское произношение — но при этом всю жизнь проживший здесь, в Санкт-Петербурге. Кажется, он работал на нашу семью ещё с подростковых лет; из-за этого отец держал его на службе, даже закрывая глаза на регулярные пьянки.
А Майкл, конечно же, был его сыном. Помогал отцу по работе в саду, а иногда и полноценно заменял его на службе — когда тот слишком уж запивал. Крепкий, рукастый парень себе на уме. Закрытый и к тому же завистливый. Я ярко помню его взгляды исподлобья, которыми он провожал меня, когда думал, что я не вижу.
Мы… не слишком тесно общались. Конечно, когда живёшь рядом, совсем не общаться не получится, и всё же я видел в нём скорее мебель, а он — богатого господина, и причин тому было две.
Первая — учёба. Нельзя сказать, чтобы она занимала всё моё время, чтобы родители заставляли меня день и ночь корпеть над учебниками, но — да, её было много. Достаточно много, чтобы своё свободное время я тратил на то, что мне действительно было интересно, а не на детей прислуги.
Вторая — отец. Как и все старые аристократы, он был старомоден и, чего уж скрывать, отличался немаленьким снобизмом. «Они должны знать своё место», «Тебе не следует водиться с такими, как они», «Не трать своё время на тех, кто тебе не ровня» — я мог бы продолжать список подобных фраз очень и очень долго.