— Конечно, нет. Нет. А единственный человек, которого можно было бы назвать чокнутым, не считая Нины, — это старик Гастон, который болтал с королем, Уильямом, Ниной и несколькими другими актерами в тот момент, когда было совершено убийство.
Они долго молчали.
— Понятно, — наконец сказал Криспин.
— Я не хочу, чтобы ты…
— Ввязывался в это?
— Да.
— Я не буду. Но я не могу не задаваться вопросами, — сказал Криспин. — Учитывая, что ты мой папа, и читая эту книгу. Разве не так?
— Наверное, так.
— Вы будете продолжать играть «Макбета»?
— Не думаю. Вероятно, мы снова поставим мою пьесу.
— «Перчатку»?
— Да.
— Вот это будет здорово. С Уильямом, конечно?
— Читает он очень многообещающе.
Они пересекли мост Блэкфрайерс, повернули налево и еще раз налево на Уорфингерс Лейн. Перед ними ехали три машины.
— Машина Уинти и двоих человек из правления, — заметил Перегрин. — Как обычно, я не знаю, когда вернусь домой. Пока, дружок.
— Пока, пап.
Перегрин посмотрел, как сын шагает по Уорфингерс Лейн, и через служебную дверь вошел в театр.
Большинство актеров стояли группами по три-четыре человека. Отмытая сцена выглядела как обычно. Интересно, какое у нее будущее, подумал он. Скелет на виселице раскачивался от сквозняка. С Перегрином поздоровались Боб Мастерс, Чарли и многие актеры. Все собрались вокруг него. Он сразу сказал:
— Новостей нет, но думаю, они скоро появятся. Эксперты собираются в фойе. Думаю, мои дорогие, что это конец «Макбета». Надеюсь, мы объявим новую пьесу сегодня вечером. Я бы сразу хотел сказать, что актерский состав в ней гораздо, гораздо меньше, и это означает, что для некоторых из вас перспектива долгого сезона внезапно закончилась. Я бы хотел от всего сердца поблагодарить вас за вашу работу и сказать вам: что бы ни случилось в последующие годы с любым из вас, какую бы незначительную роль вы ни исполняли в этой пьесе, вы будете известны как актеры, игравшие в «безупречном «Макбете»», если процитировать некоторые отзывы.
— С безупречной режиссурой, Перри, — сказала Мэгги; остальные согласно загудели и беспорядочно захлопали. Когда этот звук стих в пустом «Дельфине», кто-то откашлялся, и вперед выступил Гастон.
— О нет, — произнес чей-то голос.
— Возможно, — заявил Гастон с бесконечно самодовольным видом, — меня сочтут неподходящим человеком для того, чтобы выразить наше всеобщее одобрение того стиля, в котором была представлена эта пьеса. Однако, поскольку никто другой не вызвался это сделать, я попытаюсь высказаться. — Он расставил ноги пошире и взялся за лацканы пиджака. — Я рад, что предложил свою помощь в постановочных вопросах и что смог предоставить копии оружия, которым пользовались Макбет и Макдуф. Я их изготовил, — сказал он, скромно кашлянув. — Однако сейчас я глубоко сожалею об использовании настоящего исторического клейдеамора. В тот момент я думал, что, раз ничьи руки, кроме моих, не будут его касаться, то он не будет осквернен. Я очень ошибался и хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы признать свою ошибку. Клейдеамор обладает такой мощью…