— Поразительно, — сказал Аллейн. — Могу я взглянуть на крестоносца?
Перегрин протянул ему фигурку.
— Это мог бы быть сэр Дугал, или Баррабелл, или Сирс, или кто угодно, — сказал он. — Для Саймона Мортена он недостаточно высок. И в шлеме с забралом, конечно.
— На нем не было забрала. И в любом случае…
— Нет. В любом случае все это лишь случайное совпадение. Уильям выудил его из целой коробки потрепанных крестоносцев.
— И назвал его как? Сирсом?
— Не совсем. То есть он стал Сирсом. Они забрали его в Кру. До этого Уильям сам был Сирсом, когда позвонил на станцию и попросил, чтобы поезд сделал экстренную остановку. Он сказал… Черт, что же он тогда сказал? Что он ранен и должен быть в «Дельфине» к семи часам. Именно тогда Уильям достал эту штуку из коробки и посадил в поезд. Это была настоящая неразбериха. Они гудели, свистели, кричали и меняли сюжет. Уильям все время задыхался и ловил ртом воздух.
— Задыхался? Как будто он бежал? — спросил Аллейн.
— Да, вроде того. Кажется, он сказал что-то насчет попыток не дышать так. Не уверен. Он сказал, что это астма, но Сирс не выдает себя, потому что он актер. Однако в одном я уверен.
— И в чем же?
— Они избавились от всех чувств, которые испытывали по поводу этого события, превратив всё в игру.
— Мне кажется, это добротная психология, — сказал Аллейн. — Но я ведь не психолог. Однако я понимаю, почему Робин назвал эту штуку Сирсом.
— Почему?
— Он ведь был в театре. Он видел, как настоящий Сирс выносит голову. Ассоциация образов.
— Кажется, я понимаю, о чем вы, — неуверенно сказал Перегрин. — Ну что ж, надо мне идти в кабинет и попросить, чтобы напечатали объявление о прослушивании. А вы чем займетесь?
— Будем доводить дело до конца.
— Удачи вам, — сказал Перегрин.
Он спрыгнул в оркестровую яму и пошел через зал по центральному проходу. Двери открылись и закрылись за ним.
Аллейн просмотрел свои записи. Есть ли связь, спросил он себя. Имеет ли автор этих гадких шуток какое-то отношение к обезглавливанию явно безобидного звездного актера, или он действовал, потакая своим собственным ужасным склонностям? Кто он? Брюс Баррабелл? Почему его коллеги-актеры и Перегрин Джей так уверены, что он и есть шутник? Просто потому, что он им не нравится, и потому что он кажется единственным человеком, способным на такие мрачные шутки? Но зачем ему было это делать? Надо бы мне выстрелить наудачу и попытаться это выяснить. Он заглянул в свои записи. «Красное Братство». Хм. Дурацкое маленькое общество, но они есть в списках, а значит и он, так что вперед.
Он пошел в коридор, где располагались гримерные, и дошел до той, которую делили Баррабелл и Мортен. Он остановился и прислушался. Ни звука. Он постучал, и прекрасный голос ответил: «Войдите».