— Рэнги, — без всякого энтузиазма сказал Фокс.
— Он бы совершил убийство раньше. Он бы ждал до последней минуты. Потом побежал бы к Гастону и сказал, что сэр Дугал потерял сознание, и Гастону придется выйти на поединок с Макдуфом. Пока все гладко?
— Пока гладко, — сказал Фокс. — А мотив?
— Да, мотив. Его прадед знал, как управиться с подобного рода чушью. Он весьма мило рассказал мне об этом. Прадед отрубал противнику голову и съедал его.
— В самом деле? — чопорно сказал Фокс. — Как неприятно. Но, наверное, он мог вернуться в состояние ума своего прадеда и убить Макбета. Ну, знаете, вернуться в каменный век или вроде того.
— Любой из остальных мог бы сделать то же самое.
— Вы ведь не хотите сказать…
— Я не имею в виду отрубание головы и поедание противника, и спасибо, что вы не верите в подобные глупости. Я имею в виду, что любой мог подойти к Гастону в последний момент и попросить его выйти на поединок. Загвоздка в том, что потом это стало бы чертовски серьезной уликой против него.
— Да-а, — протянул мистер Фокс. — И кто бы это ни был, он этого не делал.
— Я знаю, что он этого не делал. Я просто пытаюсь найти выход, Фокс. Я пытаюсь удалить лишних, и я это сделал.
— Да, мистер Аллейн. Удалили. Когда будем брать джентльмена?
— Знаете, я сомневаюсь, что у нас достаточно прочно выстроены доказательства.
— Разве?
— Черт бы их всех подрал! — сказал Аллейн, встал и принялся расхаживать по комнате. — Знаете, чем они сейчас занимаются? Вот в этот самый момент? Проводят прослушивание на новую пьесу. Это хорошая пьеса, написанная Джеем и основанная на смерти юного сына Шекспира и появлении Смуглой Дамы. Пока что они не взяли в труппу убийцу, но нет никакой гарантии, что они этого не сделают. Более того, это пьеса, которую они играли с большим успехом, когда этот театр снова открылся. Тогда тоже произошло кое-что неприятное, и виновным оказался один из актеров труппы.
— Господи боже мой! — сказал Фокс. — Точно. Я помню. История тогда была — хоть в книжку вставляй.
— И мальчишка оказался самым настоящим юным монстром. Это, конечно, совсем другая история. А вы знаете, что за мальчик играл в «Макбете»?
— Нет. А я должен знать? Надеюсь, он не по нашей части?
— Нет… Вернее, это не совсем так. Он хороший, правильно воспитанный мальчик, и он сын Хэмпстедского Головореза. Он об этом не знает, и я бы очень не хотел, чтобы ему это стало известно, Фокс.
— Харкорт-Смит, так вроде?
— Именно. Его мать отказалась от первой части фамилии. Он знает, что его отец находится в психушке, но не знает почему.