.
Возможно, японский зритель изрядно устал от рек крови и беспощадных убийств, так часто показываемых Китано на экране, и большинство его работ кажутся его соотечественникам «слишком жестокими и циничными, чтобы соответствовать стандартам массового проката92. Да и, по мнению некоторых критиков, «Китано в общем и целом лишен энергетики Фукасаку, чтобы считаться реформатором якудза-эйга, но лишен он и эксцентричного таланта Судзуки Сэйдзюн, чтобы стать жанровым оригиналом»93. Но находятся и те, кто называет Китано «самым молодым из триумвирата классиков японского кинематографа: Куросава – Осима – Китано»94. Возможно, здесь сквозит явное преувеличение, однако, несомненно, что в области японского криминального кино Китано как режиссер и актер на сегодняшний день все еще не знает себе равных.
Так что дело здесь, пожалуй, не в субъективных оценках, а в том, что криминальное кино Японии сегодня испытывает далеко не простые времена, и пока еще общий стремительный подъем в японском кинематографе, наблюдаемый в последние годы, практически не коснулся этого жанра. Отсюда – постоянно падающие рейтинги, слабый интерес публики и невнимание критики к криминальным лентам. И в этой ситуации остается только надеяться на новый взлет популярности якудза-эйга в Японии, как это уже не раз случалось в истории национального кинематографа, в анналы которого уже прочно вошло имя Китано Такэси как создателя нового гангстерского кино.
На Западе же феномен Китано расценивают иначе. Как тонко подмечает кинокритик Гусев, «культовый статус Китано (не стиль, а именно статус) сработан по безупречной формуле Джармуш плюс Тарантино, помноженные на сверхмодный японский колорит»95. И эта формула успеха, возможно, еще долго бы просуществовала в мировом кинопространстве, если бы не те кардинальные сдвиги, которые произошли на мировом экране в преддверии миллениума.
Судьбоносным и показательным в этом отношении стал 52-й Каннский кинофестиваль 1999 г., который, как все ожидали, должен был подвести итоги прошедшего столетия и объявить ключевые фигуры уходящей киноэпохи. К их числу уже заранее относили признанных киномастеров 1980—1990-х гг.: Педро Альмодовар, Джим Джармуш, Дэвид Линч и, конечно же, Китано Такэси и др. Однако жюри во главе с Дэвидом Кроненбергом все решило иначе: работы этих неоклассиков постмодернистской кинокультуры оказались по большей части проигнорированы. Основные награды тогда достались картинам малоизвестных режиссеров и абсолютно неизвестным исполнителям. И в этом решении был «серьезный вызов кинематографу – конечно, не классическому, который ушел в далекое прошлое, но кинематографу постмодернистскому, успевшему к 1999 г. занять место традиционного. И не просто вызов, а некий жест, указавший на то, что на пороге нового столетия кино претерпевает очередную мутацию – происходит революция, которая в корне меняет весь пейзаж…»