На первый взгляд главный из них затрагивает банальное противопоставление между материальными и духовными ценностями в жизни людей, но проблема здесь намного глубже. Что важнее – жизнь в обеспеченной семье, где можно получить хорошее образование и выбиться в люди, или тихое семейное счастье, правда, без каких-либо особых перспектив на благополучное будущее? Что лучше – эмоциональный холод преуспевающего бизнесмена или душевное тепло того, кто считает каждую копейку? Кто важнее – воспитанный тобой ребенок или кровный наследник?
И фильм буквально до последнего кадра держит зрителя в напряжении, оттягивая ответы на все эти вопросы. А в конце понимаешь, что ответов и не будет, потому что просто невозможно сделать до конца осознанный и правильный выбор: право на счастье имеет каждая семья. При этом совершенно очевидно, что симпатии самого Корээда явно на стороне нематериального богатства: фильм символично заканчивается в доме хозяина лавки, который не располагает большими деньгами, зато может подарить своим домочадцам человеческое тепло и любовь.
При этом режиссер немного жалеет и преуспевающего Рёта, уверовавшего в идеи биологического родства и так называемой «родной крови», которые в реальности оказываются полной химерой. Ведь, как выясняется, его родной сын в отличие от Кэйта вообще лишен каких-либо талантов и даже элементарных навыков. И этот трудный путь прозрения герой совершает вместе со зрителем – создатели фильма дают ему и нам такой шанс.
По существу, Корээда снял очень тонкое, лиричное кино на такую весьма деликатную и весьма болезненную для многих тему, как «кровное родство», которую он в дальнейшем разовьет в своем фильме «Магазинные воришки». «Я снял фильм „Какой отец, такой и сын“, в котором я рассказал, что именно делает семью семьей: зависит ли это от крови и от времени, которое мы проводим вместе с семьей? – поясняет сам Корээда. – В этом фильме [„Воришки“] я тоже поднимаю эту тему. Это история о том, может или не может быть семьи, не связанной узами крови. Это было отправной точкой, как я думаю»187.
В промежутке между этими двумя главными картинами в своей творческой биографии режиссер создает еще несколько семейных драм. И в каждой их них он скрупулезно разрабатывает новые сюжетные линии и акцентирует внимание на тех или иных вопросах, более других волнующих его в данный период. Пожалуй, единственное исключение составляет его замысловатая детективная картина «Третье убийство» («Сандомэ-но сацудзин», 2017), хотя и там тоже про семью немного есть. А в остальном он превращает пресловутое детективное расследование в философскую притчу о судьбе, правде и преступлении в контексте свойственных для себя нравственных поисков.