Вышли мы со студентом из лагеря рано, часов в шесть утра. До восьми успели вдоль реки Бобровки выйти к подножью горы Обходная, и уже по самой жаре полезли вверх. Благо студент – парень крепкий, спортсмен, не из нытиков. Каждые 50 метров – остановка, замер радиометром. Берём образцы, нумеруем их, я записываю в пикетажку – что где взято, студент пишет в свой журнал про радиацию. Фон как фон: в районе десяти микрорентген. Добрались к обеду до родничка, что бил не на самой вершине, но уже недалеко. И сели пить чай. Конечно, было бы здорово вылезти на самую макушку, там развести костёр, пообедать, посидеть, остыть, просохнуть, полюбоваться видом во все стороны. Ведь Обходная – самая высокая точка в радиусе километров ста, почти тысяча триста метров над уровнем моря. На северном склоне в логу снег, черемша всё лето свежая за отступающим снегом прорастает, подснежники – вообщем, как положено по весне. А на южном – бамбук уже пошёл в дудку медведям на гОре, цветы многие погорели, трава у корня одеревенела – болотники за месяц протираются насквозь. Но на вершине нет воды! А тащить её туда в котелке – больше расплескаешь по дороге, да и без неё тяжело. Так что обедаем обычно у последней воды. Наломали веток, на длинную ручку геологического молотка повесили котелок, развели огонь, открыли две банки перловки. Студент как обычно жрать хочет так, что готов вместе с медведем бамбук жевать. Я ему говорю:
– Предупреждал же – позавтракай утром! Хоть чаю выпей со сгущёнкой!
– Не лезет мне в такую рань! Я проснулся, только когда в гору уже полезли!
И вот мы завариваем довольно крепкий чай – больше полпачки цейлонского на литровый котелок, – и студент выпивает на голодную кружку вара – ведь пить-то тоже хочется ужасно, – заедает его чуть разогретой кашей с сухарями, и блаженно откидывается на траву, отгоняя веткой комаров. Через пять минут выпивает ещё кружку чая, уже хорошо настоявшегося – и ему делается плохо. И мне пришлось доскребать свою банку перловки уже под звуки совершенно неаппетитные. Крепкий несладкий чай способен пережить далеко не каждый пустой желудок. Бледный как смерть студент выплюнул всю кашу, и в перерывах между спазмами попивал родниковую ледяную снежную водичку из дрожащей ладошки мелкими глотками. Мне и жалко его, и зло разбирает. Я его спрашиваю:
– Тебя добить? Карабин – вот он. На себе я тебя всё одно не потащу. В тебе под девяносто кил веса, а мне ещё надо нести карабин, радиометр, полевую книжку и рюкзак с образцами. Ведь если я потеряю тебя, то мне объявят выговор, а если потеряю винтарь или секретные карты – меня посадят. Так что – ничего личного. Вставай лицом к сосне!