Он, бедный, даже улыбнуться не может. И комары его за нос едят, а он руку поднять не в состоянии. Ну что делать? Посидели минут двадцать. Малость спазм прошёл.
– Как сможешь идти – в ладоши хлопни, – говорю ему, – не ночевать же тут!
– Идти уже могу, – бубнит студент, – но только под гору! И с чего это меня так? Столько каши зря пропало!
– С чая! – отвечаю зло. – А каша – вон, целая вся. Собери, разогрей – и обедай второй раз!
Студент глянул в сторону каши – и его снова сплющило.
– Ну, тогда сиди тут, жги костёр и жди меня! – рычу я. – До вершины метров триста осталось. До неё если не дойдём – считай, что все жертвы были принесены напрасно. Карабин оставляю тебе. Если через два часа вдруг не вернусь – стреляй из него каждые пятнадцать минут, желательно – себе в лоб. Потом шагай в лагерь, обрадуй Иваныча, а утром по рации всё расскажешь Беспалову. Если вдруг медведь – огонь развороши и покричи что-нибудь из Некрасова. Стрелять только в него не вздумай! Он тебе этот карабин на шее завяжет вместо шарфика. Будешь помирать – стисни зубы, перекрестись и вспомни маму!
– Да всё я понимаю! – отвечает он. – Сам хотел на вершину залезть, только ноги не идут. Трясётся всё внутри!
И лицо у него несчастное, бледное, в красных пятнах от комариных укусов, волосы слиплись и разогнуться не может толком. Того гляди – упадёт. И что тогда действительно делать – непонятно.
Короче, лавры покорителя горы Обходная достались мне одному. Вершина оказалась почти лысая. Несколько кривых сосёнок, кусты-пиздоволосник да мох. И старый полусгнивший триангуляционный знак. Замеры все сделал, образцы взял, на карту всё занёс, с вершины посмотрел по сторонам – красота! На небе ни тучки, солнце палит прям в макушку, тишина как в космосе, даже комары не кусают. Тоже, небось, рты открыли, любуются. Видимость – километров на пятьдесят вокруг. Только горы, покрытые пихтой, сосной и лиственницей до самого горизонта. Поорал, посвистел, в честь покорения пика навалил навозу под знак, и пошёл обратно.
Живой студент пил чай.
– Чё, – говорю, – с первого раза не умер – решил повторить?
– Быстро ты! – отвечает он радостно. – Жрать охота! Я некрепкий заварил, со смородиной. Вон тут её полно растёт. И тебе кружечку оставил со дна пожиже.
– Ну, коли уже жрать охота – не помрёшь.
– Не, не помру! – говорит. – Только селезёнка ещё малость ёкает.
Попили ещё чаю, пожевали сухарей, и тронулись домой. Радиометр я перевесил на себя, так что бедолага тащил только свой рюкзак с примерно пудом образцов – то есть практически ничего. Студент сильно переживал, что так облажался, меня подвёл и на вершине не побывал.