Шёл я как-то раз… (Карпов) - страница 141

Заявка. Сколько смысла скрывается за этим коротким незатейливым словцом! Ведь сантехник идёт на работу, как хирург неотложки: оба не знают, какого пациента день грядущий им готовит. В принципе, надо быть готовым ко всему, вплоть до ночёвки на рабочем месте. Когда я только учился на сварного, то никак не мог понять, как мой наставник Коля Миронов, дай бог ему здоровья, брал в руки листок бумаги размером кошке зад подтереть с текстом примерно: «М-112, смена уч. л. 2 м на 32 и двух сб. на 20 на чердаке», всё понимал, молча кивал и шёл работать. Это же настоящая шифровка Юстас Алексу! Тогда до меня впервые дошло, что в ЖЭКе люди не только водку пьют, как это может показаться из выпусков новостей. С тех пор я понял не только это. Я понял, что огромное количество людей – свиньи, бараны, дятлы и другие малопривлекательные животные, что дураков намного больше, чем кажется на первый взгляд, что у большинства нашего населения руки – обезьян нянчить, как говорит слесарь Иваныч, и много чего ещё. Я стал циником и разочаровался, заматерел, очерствел и огрубел как та кондукторша из тридцать восьмого маршрута. Я возненавидел молодёжь за сломанные малые формы и погнутые почтовые ящики. Когда пенсионер говорит, что денег на смену радиатора у него нет, т.к. у него пенсия – две тысячи, я отвечаю, что даром менять ничего не буду, т.к. у меня зарплата – четыре. Единственное, что всегда делаю даром – это варю пацанам сломанные велосипеды. С другой стороны, мне стало жаль женщин, которые прибегают на участок, договариваются со мной на сварку, покупают батареи, вентиля, трубы, прут это домой, договариваются с соседями, а дома, оказывается, перед телевизором сидит мужик и орёт: «Зина, неси второе!» А ведь останься я в инженерах – тоже был бы деревянным по пояс, как один яйцеголовый, который нам как-то раз заявил, что гардину он снимать не будет, т.к. вешал её неделю. Университетский профессор попросил поменять ему чугунный радиатор на алюминиевый, но поскольку коэффициенты расширения у этих металлов разные, то… и далее предъявил нам лист формата А4, мелко исписанный трёхэтажными формулами. Давно я так не хохотал! Другая крайность – клиент, который твёрдо знает, что труба должна быть загнута в двенадцати местах, чтобы объехать розетки и полочки для книг, и такого не убедишь, что по всем законам физики это невозможно, т.к. труба не резиновая «Плевал я на вашу физику! Не буду полочку переносить!» – и весь разговор. Про новых русских вообще надо отдельную книгу писать. Тем главное, чтоб труб видно не было. Всё под кафель в четыре слоя, а что под кафелем – его не чешет. «Пацаны, как себе забабахайте!» Делаем как себе, а в ответ: «А себе бы ты тоже такое фуфло сделал? Нафига мне здесь эта труба? Её кафелем-то не закроешь! Закроешь? Тогда ладно». Но это один полюс. На другом – рвань. Люмпены без денег и мозгов, поскольку пропито всё. Заходишь в такую, с позволения сказать, квартиру, и весь завтрак так и рвётся из тебя. Приличные люди типа Лёхи по общагам мыкаются, а эти существа из квартир делают смесь пойки с туалетом. Хорошо, что можно открыть погромче кислород на горелке и дойти до форточки. Ещё встречаются дебилы, которые просто не понимают, что труба идёт из подвала по всем девяти этажам и уходит обратно в подвал. Уговорить их поменять перекрытие с соседом – целая проблема. Аргументы железные: меняйте у себя, а моей трубе двадцать лет, так что ей уже ничего не будет. У таких я обычно спрашиваю: «Вы не из Берёзовки?» Не догоняют, но всё равно обижаются. Часто сталкиваемся с лохами, которые в панике заявляют: «Мы же только что кафель поклеили! Почему трубы-то потекли? Вы уж пожалуйста, поаккуратнее, кафель не поломайте, обои не пожгите!» Кане-е-ешна! Мне ваши обои столь же дороги, как вам – мои. Не хотите – сидите без холодной воды. Жильцы по стояку вам быстро объяснят, на чём они видели ваш кафель. Бывают и приличные граждане, но это скорее исключение. Один из десяти предложит чаю попить. Такому челу и гребёнку менять приятнее, и полотенчик ровно встаёт, и радиатор не бежит. Есть придирчивые. Встанет за спиной и начинает громко смотреть. Такому обычно говоришь: «Белой краски не найдётся? Немного, чтобы только на спине „Не стой над душой“ написать». Хотя формально человека понять можно. Ведь сварные со слесарями разные бывают, глаз да глаз за иными нужен. Всё реже предлагают поработать за бутылку. Бутылку, случись нужда, я и сам куплю. Те времена прошли. Российский рубль, никаких бутылок! С женщинами проще. Те хоть вид не делают, что что-то в сантехнике понимают. Им лишь бы ровно и не капало. А с мужиками, да не дай бог с руководителями среднего звена – беда. Слепит харю поумнее и начинает руководить процессом. Правда, минут через десять обычно до таких доходит, что говорят они сами себе, и они идут наливать в своё двухведёрное брюхо шестую за утро кружечку кофе с молоком. Один такой косопузый потом признался, что больше всего его поразило то, что мы с Лёхой пришли и стали молча работать. Потом мельком обсудили последний бой Майвэзера, фильм братьев Вачовски и последнюю модель никоновского цифровика. Всё сделали, запустили воду – и нигде даже не капнуло. О заявках можно рассказывать бесконечно. То пьяный слесарь уснул возле унитаза, то отрезал сварной трубу, пошёл обедать, а тут воду дали. То мерзавец на «Мерине» отказался платить за ремонт по той причине, что нашёл на новом радиаторе какую-то царапинку. То дурак заявил, что мы у него украли семьсот миллиардов долларов. То муж-прапорщик ударил жену подносом по бестолковке, чтоб не лезла с дурацкими советами к мужикам. То с милицией хату вскрыли, а там труп. А сколько раз у нас воровали шланги да баллоны! А сколько раз шланги горели да генераторы взрывались! А сколько пьяных слесарей повыгоняли инженеры по тридцать третьей, а потом и сами по ней, родимой, ушли! И в заложники мастера нашего психи брали, и собаками травили, и кадыки грозили по-фронтовому вырвать. Всего не рассказать. Одним словом, работа с нуждающимися людьми, а это всегда неожиданно и в большинстве случаев неприятно. Нас не зовут, пока вода из стояка не хлестанёт. О нас не помнят, пока батарея горячая. А как остыла – проклятые слесаря! Меня иногда спрашивают, какие швы мне больше нравится варить: вертикальные или горизонтальные? Я всегда отвечаю: те, за которые платят наличными. Других радостей в нашей работе почти нет.