– Я сегодня встал в пять. Пока моя корова спит – сбегал, купил. Там дворником мой сосед работает, мы с ним частенько поддаём, а он уже подметал. Антошин. Ты его должен знать, он до пенсии водилой в тресте работал. Да длинный такой! Нет, худой. Да хер с ним, ладно. Короче, метлу он кинул и мы пошли к нему, где контейнеры с мусором стоят. Там у него стаканы, сухарики, карамельки на закусь. Нассано правда. Выпили, покурили, и я домой пошёл. Слышу – матерится. Оказывается, пока мы бухали, у него метлу скомуниздили. Во народ! Полшестого утра кому-то метла понадобилась!
Байка понравилась, все долго смеялись и обсуждали современные нравы, но тут во двор подкатил голубой УАЗик, припижоненный шторками, антенной радиосвязи и полудюжиной фар на крыше. Из-за руля выскочил шустрый чернявый дядя среднего ростика в китайской курточке и, подбежав к замершей компании, стал громко тянуть в себя воздух. Не унюхав искомого, погрозил пальцем:
– Кто поедет пьяным – уволю! По буровым жду отчёт завтра вечером.
Запрыгнул в машину и был таков. Первым подал сдавленный голос Машуткин:
– А ведь я уже хотел предложить вмазать. Вот это бы вмазал! Он вон какой злой сегодня, у-у-у! Поехали-ка отсюда, на трассе где-нибудь вмажем.
Все полезли в автобус, бойко обсуждая внезапный наскок председателя артели и подстилая под зады кто варежки, кто шарфик: сиденья были в инее. Погода была прекрасная: солнце, минус пятнадцать, но уже не зимних, студёных, а весенних, когда на солнечной стороне крыш начинает подтаивать снег и в воздухе пахнет чем-то таким, от чего коты вот-вот заорут.
Сначала заехали за начальником участка Зыкиным к тому домой. Зыкина долго не было, водило даже двигатель заглушил. Наконец, минут через пятнадцать нарисовался краснорожий молодец в «аляске» нараспашку. За это время население автобуса употребило две поллитры самогона. Калачёва это крайне удивило. Во-первых, создавалось впечатление, что этим людям в городе пить категорически запрещено, и они срочно, как солдаты в самоволке, удовлетворяли огромную нужду, озирались, наливали по полстакана и отвратительно давились. Во-вторых, было очень странно: открывается сезон, начинается самая работа, а начальство в первой же командировке такое вытворяет. Наивен же он был, полагая, что на работе надо работать! И что ещё неприятно задело: ему никто не предложил. Он бы, конечно, отказался: пить из одного захватанного обслюненного стакана, да ещё с незнакомыми людьми для его не очень тонкой, но какой никакой натуры было просто неприемлемо. Но предложить-то могли бы!