У первой же кедры развьючили коней – животине тоже надо спину разогнуть и травы пожевать не на бегу, заправиться, – и пообедали кашей, сухарями и чаем. Мокрая одежда противно липла к спине, пальцы после длинного перехода опухли и плохо гнулись. В такие моменты я завидовал коням: отряхнулся – и сухой. Нагнулся – вот тебе еда. И ноги не устают. Хотя – кто их знает? Может, и устают, да звери жаловаться не привыкли.
После обеда сожгли пустые банки, залили костёр и собрались было седлать коней, как Юра повёл носом воздух и насторожился:
– Дым! – коротко сказал он, но выражение лица у него стало такое, что этих трёх букв русского алфавита всем оказалось достаточно.
Мы замерли и вскоре услышали треск огня. Горело совсем недалеко, причём очень весело. Мы взяли ведро, два котелка, и пошли на звук пожара. Горела сухая одиноко стоящая лиственница. Горела вся от комля до вершины, с треском и совершенно без дыма, как какая-то адская свечка.
– Как раз то, чего нам нынче не хватало! – прорычал Паша. – Хорошо, что в дерево попало, а не в нас! Пошли по воду!
Ручей протекал метрах в ста. Мы набрали воды во всю тару, что оказалась под рукой, и стали ждать. Подходить близко к горящему столбу высотой под двадцать метров было опасно. Вскоре дерево с треском сломалось сразу в трёх местах и обвалилось само на себя со снопом искр. Пожар этот по таёжным меркам был, конечно, маленький. Деревьев на такой высоте росло ещё немного, кругом по большей части был камень, кустики уже краснеющей брусники и уже чёрной и сладкой зассыхи, да напитавшийся водой ягель. Правда, под каждым деревом накопилась толстенная перина из опавшей за сотню лет хвои, которая могла тлеть долго и перебросить огонь вниз по склону. Тушить огонь в наши обязанности не входило, но пройти мимо нам показалось как-то неприлично. И дело даже не в том, что потом кто-то мог сказать, что это мы подожгли лес, бросив окурок или не затушив после обеда костёр. Просто была возможность потушить пожар в зародыше. И мы его потушили с одним плюсом и двумя минусами. Плюсом было то, что пока мы крутились у огня, топтали искры, окапывали до камней тлеющий пень и таскали воду – окончательно согрелись и высохли. Минусы заключались в том, что мы сильно устали и потратили два часа времени. Солнце начинало заходить за ближайшие горы, а идти нам предстояло ещё долго. В шестом часу вечера мы завьючили неприятно удивившихся такому повороту дел коней и двинули дальше.
Вскоре ручеёк скрестился с другим таким же собратом, потом с третьим – и вот мы уже шагали по хорошо набитой лесной тропке вдоль Хаактыг-Хема, горной шумной речки метров двадцать шириной. А может и шире, но левый берег всё больше скрывался во мраке, лес становился чернее, гуще и невидимее, пока не исчез вовсе. Мы шли в кромешной тьме. На совершенно законный вопрос о необходимости ночёвки, сформулированный в достаточно короткой фразе: «Зае..ло махать ногами!» Паша ответил, что сегодня надо кровь из носу, но дойти до Азаса, а Юра из седла молвил: