Голоса за дверью резко смолкли. Один из людей Бенефиса тут же спросил:
— Лолианна, у Вас всё в порядке? Я могу войти?
«Да, так и есть. Это голос одного из дружков Майкла Миттерсона, который премерзко ухмылялся, глядя на меня из-за соседнего столика в столовой в мой первый рабочий день в департаменте Особо Тяжкий Преступлений и Убийств. Ага, сейчас я тебя впустила в свою палату! Как же! Чтобы вы доложили своему начальнику какого цвета моя пижама?» — подумала я, а вслух громко крикнула, стараясь, чтобы мой голос не выдал бушевавшие внутри меня чувства.
— Не стоит, всё в порядке. Я случайно уронила тарелку.
Значит, очередная слежка за мной, да? Ну, держись, Бенефис, я уже объясняла тебе, что не потерплю за собой слежек и вмешательства в мою жизнь! Наверняка, мой ненаглядный заблокировал бы и каналы моего мыслепередатчика, будь он у меня под рукой. Но его отобрали местные маглицейские при аресте. Что ж — тем лучше, никто не сможет проследить за мной через мыслесеть.
Я быстро расправилась с остатками обеда и приняла душ, а тем временем в голове созрел план побега. Физически чувствовала я себя прекрасно: благодаря магистру Церро и местным очищающим кровь артефактам от сталацина не осталось и следа в моём организме. «Если тебя когда-нибудь кто-нибудь спросит, как приятнее избавляться от смертельного яда в организме: через укус вампира или с помощью артефактов, то ты сможешь порекомендовать последний способ», — внутренний голос перешёл от ехидных насмешек к чёрному юмору.
Именно в этот момент Элегия вошла в мою палату, чтобы забрать тарелки из-под съеденного обеда и всплеснула руками, увидев осколки посуды, но ругаться на меня не стала. Пока она собирала то, что упало на пол, я обратилась к девушке.
— Элегия, у меня неожиданно закружилась голова, и я упала, к сожалению, разбив посуду, — извиняющимся тоном произнесла я.
— Ничего-ничего, так бывает. Вы только-только перенесли тяжелейшее отравление сталацином, головокружения возможны, — отозвалась девушка, собирая остатки осколков. — Вы сами-то не поранились?
— Да в том-то и дело, — я постаралась изобразить смущение и показала предплечья с закатанными по локоть рукавами пижамы. — Я такая неаккуратная, падая, расцарапала себе руки.
Ниже сгиба локтя на каждой из рук у меня красовались свежие порезы. Царапать себя до крови мне было крайне жалко, а потому я художественно втёрла морковно-свекольное пюре в края порезов, делая их тем самым куда как более жуткими, чем они были на самом деле.
Элегия вновь всплеснула руками:
— Лолианна! Да как же Вы это так умудрились! Я срочно вызову магистра Церро, он всё залечит! — она уже было развернулась к входной двери, как я поймала её ловко за рукав.