Я глянул на Евгения. Что за чертовщина?
— Прекратить споры! — опять рявкнул я, чтобы хоть как-то стряхнуть с себя это странное чувство.
— Ладно, хрен с вами! — махнул рукой Шталин. Потом обратился к Климу: — Но если еще раз такое повториться — глаза тебе вырву.
Я вновь посмотрел на Евгения, на его округлое детское лицо, на залитые румянцем щеки, на голубые глаза с огромными ресницами, на шею…
И меня как током шарахнуло.
— Приступаем к работе! — поспешно сказал я, облизывая пересохшие губы. — Остап, а ты подойди ко мне — надо переговорить.
Парни пошли по своим местам, Бердичевский же направился ко мне.
— Что такое?
— Давай отойдем, — сказал я, украдкой поглядывая на Евгения. — Разговор есть деликатный.
Мы отошли к дальнему концу коморки.
— Ты говорил, что у тебя дар есть? — начал я.
— Ну да, — кивнул тот. — Могу девушек охмурять.
— Не врешь?
— Да чего мне врать? Что есть — того не отнять. Но только обычных, с аристократами не проходит.
— А на парней эта твоя способность распространяется?
— Что?! — выпучил глаза Остап. — Нет! Конечно же нет!
— Хорошо, — кивнул я. — У меня для тебя есть небольшое задание. Только я прошу, чтобы это осталось строго между нами. Хорошо?
— Хорошо, — насторожено кивнул Остап. — А что делать надо? Но учтите сразу, ту жабу шестидесятилетнюю, которая в столовой компот варит, я охмурять не буду. Мне моя психика дороже кастрюли компота.
— Не надо повариху соблазнять, — улыбнулся я. — Она женщина опытная, сама кого хочешь охмурит. Цель другая. Остап, ты только не пугайся. Направь краткосрочно свой дар на… Евгения.
— Что?! — второй раз удивился Остап.
— Направь. Я прошу. Сам же сказал, что на парней это не распространяется. Так что тут без рисков.
— А зачем? — не понял парень.
— Есть одно подозрение, — ответил я. — Обратил внимание, когда разнимал их. Будь наблюдательней — сразу бы увидел.
— Евгений, что…
— Все вопросы потом. Ты направляй, давай. Прямо сейчас.
— Хорошо, — пожал плечами Остап. — Как скажите.
И повернулся в сторону парней.
Я принялся пристально смотреть, вспоминая, как рука прикоснулась к груди Евгения. Это сработало на подсознании, на уровне восприятия гормонов противоположного пола. Сложно объяснить. Но если завязать мужчине глаза и дать потрогать три ладони или любой другой части тела, одна из которых будет женской — он определит нужную.
Да и шея… я не видел у Евгения кадыка! Конечно, это можно было отнести к возрасту парня или каким-то индивидуальным особенностям организма, но чутье подсказывало — что-то тут не ладно.
Остап тем временем начал тихо пощелкивать пальцами и сопеть, то резко вдыхая, то выдыхая.