— На отца руку понял! Мерзавец!
Вяземский поднялся на ноги, рванул ко мне.
Даже сквозь пелену перед глазами я видел черный выжженный отпечаток кулака на его груди. Это говорило только об одном — дни Вяземского-старшего сочтены.
«Не переживай, — по змеиному прошипел голос Смерти. — Он тебе не нужен. Никто не нужен. Убей их всех».
— Отец! Остановись! — едва ворочая языком, произнес я.
Нужно было остановить это побоище как можно скорее и вызвать Стаханову. Она поможет. Обязательно поможет, пока не стало поздно.
Я уже не сомневался в исходе судьбы отца. Олег умер на следующий день, но его организм был ослаблен наркотиками. Сколько останется отцу? Два дня? Три?
«Не важно, — вновь пропел змеиный голос Смерти. — Пусть умирает. Зато ты получишь силу. И власть».
— Щенок! — закричал Вяземский.
Вынести такого — чтобы собственный сын, подросток, самый младший в семье, — поднял на него руку он не мог. И потому двинул на меня, готовый разорвать на части. Сейчас его не волновало ничего — ни место в Нижней палате, ни потеря репутации и имения. Он хотел одного — поставить меня на место. Причем самым жестким способом.
— На Анфиску глаз положил? — злобно процедил Вяземский. — Думаешь, не понял я? Пока я по собраниям до поздней ночи штаны просиживаю, вы в постели время проводите?
— Петр… — начала девушка.
— Заткнись! — и повернувшись ко мне: — А может быть, ты тоже с ней заодно? Говори!
— Ты сошел с ума!
Ко мне подскочил пришедший в себя охранник. И тут же полетел обратно к стене.
«Убей его!» — прошептала Смерть.
И я вдруг впервые задумался — ведь это будет самый простой способ избавится от всех этих неприятностей. Убрать Вяземского, самому стать главой рода. Решить проблему с Герцеными — самым жестким способом, без жалости, раз и навсегда…
«Нет!» — сам себе приказал я. Эти мысли про убийство явно принадлежали не мне.
Выгнать их прочь.
«Не сопротивляйся волне. Пусть она подхватит тебя и понесет вперед. Ты сам удивишься какие возможности могут у тебя быть».
— Может быть ты тоже теперь за Герценых? — продолжал бесноваться отец.
— Приди в себя! — взмолился я.
Но чужак в моем теле не желал заканчивать этот поединок так рано. И поэтому атаковал вновь.
Отец успел увернуться от удара, отступил. Кажется, боль, распространявшаяся от груди, наконец дошла до головы и мигом отрезвила его.
Вяземский взглянул на прожженные одежды, злобно усмехнулся:
— В школе гляжу хорошо учишься. Атрибутом воспользовался?
— Я не хотел, — устало произнес я. — Ты сам это начал.
— Поднимать руку на отца — за такое раньше немедленно бы голова полетела с плеч!