— А если я не буду?
— Что ты?! — китаец замахал руками. — Что ты?! Непослушный сын — это позор на всю семью. Не захочешь — заставят.
Я не сомневался, что под словом «заставят» подразумеваются весьма неприятные процедуры — вчерашнее ночное приключение с похищением было тому подтверждением. Уверен, это только «цветочки».
Нет, в школу я не хочу. Пусть сам туда идет, если горит желанием. А я что-нибудь придумаю.
Я встал и пошел чистить зубы. День предстоял быть нелегким.
* * *
Всё утро я был сам не свой — сказывалась тревожная ночь. Я пытался выгадать момент, чтобы улизнуть из дома, но отец приставил ко мне огромного охранника, который ходил за мной по пятам и даже стоял возле туалета, контролируя каждый мой шаг.
Бесцельно болтаясь по коридорам огромного дома, я пару раз пересекался с Анфисой и всякий раз она с вожделением смотрела на меня, но молчала, видя охранника.
Потом, поняв, что просто так улизнуть мне не удастся, я решил идти прямо к отцу.
Вяземский сидел в кабинете и перебирал документы. Увидев меня, он отложил дела и тут же в лоб спросил:
— Хочешь к девчонке этой уйти?
— Откуда ты…
— Охрана докладывает, — сообщил отец.
— Да, хочу, — признался я, понимая, что врать не имеет смысла.
— Выбрось эти глупости из головы. Она обручена с Герценым младшим. А Герцены — это те, кого я бы лично передушил вот этими вот руками. Каждого из членов его семьи. Мои заклятые враги.
— Но…
— Никаких «но»! — рявкнул Вяземский и стукнул по дубовому столу кулаком так, что на потолке задрожала хрустальная люстра.
«Убей его», — внезапно услышал я чужой голос в своей голове. Голос этот был похож на завывание ветра на зимнем кладбище.
Я вздрогнул, поднял взгляд.
Черная тень стояла прямо за спиной отца. Кроваво-красные глаза гостя горели злостью.
«Убей — и станешь главой рода».
— Что? — только и смог вымолвить я.
И попятился назад.
— Если баб не хватает — скажи, организую тебе любых, каких захочешь — рыженьких, черненьких, блондинок, да хоть синеволосых! Хоть с лисьими хвостами — сейчас, знаешь, модно это.
Я же не слышал отца — мой взор был прикован к тени.
— Максим, что с тобой? — увидев преображения в моем лице, спросил Вяземский.
— Ничего, — выдохнул я. — Просто… просто устал.
— Может, врача вызвать? Ты совсем белый стал, как смерть.
От слова «смерть» мне стало дурно. Я попятился, врезался спиной в дверь, трясущимися руками начал рыскать в поисках ручки, чтобы как можно скорее свалить отсюда.
«Убе-е-ей!» — могильный холодок коснулся затылка.
Тень начала тянуть ко мне свои костлявые черные конечности — руками назвать это не повернулся бы язык.