Астральная проекция, напитка экстрактом, создание магической печати.
Получилось! «Зеркальный Ловец» начал рассыпаться на черные волокна.
Герцен вновь удивился. А я, не теряя ни мгновения, подскочил на ноги и контратаковал.
Огненная магия — это хорошо. Но вот против водной она бессильна. И потому я создал «Ледяное Озеро». Волна, возникшая из воздуха, сбила с ног противника, ударила по огню. Раздалось шипение, пар едва не ошпарил нас. Температура резко подскочила.
Но потом окружавшая нас стена начала распадаться, демонстрируя мечущегося в разные стороны Прохорова.
— Герцен! Вяземский! — взвизгнул он. — Герцен! Живо прекратить!
— Что, господин учитель? — будто ни в чем не бывало протянул тот, оборачиваясь.
Григорий даже успел навести небольшой морок на свое лицо, пряча опухшие от удара губы. И про прическу не забыл. Мажор.
— Нарушение проведения схватки! Пользование запрещенной магией! Дисциплинарка! Отчислю! Немедленно доложу куда следует!
Прохоров начал грозить кулаками.
— Ну что вы, какая дисциплинарка? — хитро улыбнулся Герцен. — Я ни в чем не виноват. Вы же сами не объявили правила схватки.
— Что?! — вытянулся в лице учитель.
— А чему вы так удивились? Вспомните — не объявили. Верно ведь я говорю, парни? — Герцен глянул на своих дружков, стоящих отдельной кучкой.
— Верно! Так и есть! Не говорил, не говорил! — хором поддержали те.
— Вот видите. Так что насчет дисциплинарки я бы не стал так категорично утверждать и запугивать. Меня она точно не ожидает, а вот вас… тут подумать надо, — Герцен принялся загибать пальцы. — Инструктаж не провели — раз, обеспечение безопасности было слабым — два, мы ведь могли и убить себя, вон и соперника моего не обеспечили печатью защитой — это три, — Герцен зыркнул на меня. — Ведь верно я говорю, Максим?
— Пошел ты! — сквозь зубы поцедил я.
— Так ведь я… ведь вы же сами… — заикаясь, начал Прохоров. Такой наглости он никак не ожидал.
— Не переживайте вы так, — успокоил его Герцен. — Я поговорю с отцом, что-нибудь придумаем насчет вас. А пока идите.
— Что?! Да я… декану… докладную… Прямо сейчас же доложу декану о вашем поведении!
— Думаю, это лишнее, — внезапно раздалось за нашими спинами.
Мы разом обернулись.
— Докладной мне писать не надо — не зачем переводить бумагу, — это был декан Лонгвей. — Я все прекрасно видел собственными глазами.
Он вышел из толпы, плавно, словно плыл.
— Господин Лонгвей… — поклонился Прохоров. Он задыхался от переизбытка чувств и лезущих из него обилия слов.
— Господин Григорий Герцен хоть и был импульсивен и не сдержан, но по своему он прав, — сообщил декан.