— Ладно, — кивает председатель. — Проходит.
Тут женщины заволновались:
— А где равноправие? Нашему брату дорогу не загораживайте! Клашку Савинову желаем.
Одним словом, еле поладили, договорились, что изберут в саботажники всех троих.
Сход разошелся, а председатель повел эту троицу в правление и деду Быбыкину ключи отдал.
«Черт его знает! Может, он главнее меня начальством будет», — подумал при этом.
Наутро дед Быбыкин обрядился в чистую рубаху, голову лампадным маслом сказал. Костюхе мать за ночь сшила парусиновую сумку, он с ней пришел, а Клавдия повязала кумачовую косынку — знай нашего брата.
Сидят день, сидят второй. От скуки в домино постукивают. Вернулся уполномоченный — и к председателю:
— Нашел?
— Так точно!
— Где они?
— Да сидят.
— Уже? А караулит ли кто?
— Да нет. Куда денутся?.. Свои ведь.
Приводят саботажников.
— Саботажники? — спрашивает начальство.
— Они самые! — за всех отвечает дед Быбыкин.
— Чем занимаетесь?
— Да пока ничем. Ждем указаний.
— Давайте подводу. Отвезти их надо куда следует! Там разберутся, чьих указаний ждут, — распорядился уполномоченный.
Дед хотел было сбегать за харчами, но уполномоченный загадочно так усмехнулся и промолвил:
— Не беспокойтесь! Пища там грубая, но добротная.
Повезли их в город. И неизвестно еще, чем бы дело кончилось, если бы не повстречался в том доме, из окон которого небо в крупную клетку кажется, парень родом из Мурзихи.
— Ба, — изумился он, — земляки! Какими судьбами?
— Да мы саботажники! — охотно поясняет дед Быбыкин.
Ну, земляк быстро разобрался, в чем дело.
— Дед Быбыкин давно уже дубаря врезал, Клашка Савинова в Перми живет, а я вот здесь обретаюсь, один за всех эту позорную и вредную прозвищу ношу, — закончил свой рассказ Костюха. — А ты говоришь… Я, Иван Сергеевич, все понимаю, только вот получается у меня шиворот-навыворот, затылком наперед.
…Давно уже прогорел костер. Сонно плещут волны, взбегая на заплеск — словно возится и никак не может уснуть Кама. Уже доносится из землянок громкий храп рыбаков, ушел переваливаясь уполномоченный по жемчугу, неустроенный мужичонка Костюха Пряснов, посапывает на теплом парусе Серега, разбросав ноги, точно бежать собрался, а Ивана все никак не берет дрема.
По небу будто соль рассыпана, звезды проступили. Ковшиком склонилась над Камой Большая Медведица, значит, уже за полночь. Точно. Иван находит взглядом в той стороне, где Мурзиха, мерцающую красноватую точку. Марс. Бог войны был в древности. Это Иван знает: еще когда действительную служил, на занятиях в армии проходили. Приезжал к ним тогда в летние лагеря лектор из города с подзорной трубой, каждому красноармейцу давал смотреть. Слушать лектора было приятно и чуточку страшновато. Выходило по его словам, будто есть другая жизнь, другие планеты. «И, может, еще при жизни нашего поколения, — говорил лектор, — люди полетят к звездам».