— Делай как знаешь, — махнул рукой Гришка.
— Знаю. Ехать надо. — Складки около Касьянового рта глубокие, жесткие. Решил мужик твердо. Любому понятно, что не отлежаться Гришке в зимовье — врача надо. Не просто живот у него болит, не съел плохое, а язва, может, какая приключилась.
Касьян торопливо содрал со своих нар козьи шкуры — Гришке под бок, — пошел заканчивать волокушу. Вернувшись, достал пушнину, уложил в чистый мешок, взял и Гришкину добычу.
— Вот тебе подушку приготовил.
— Когда выезжать думаешь?
— Продуктишки кой-какие соберу и поедем. Нам с тобой день, ночь ли — все равно. По-летнему — дак сейчас утро скоро. Зато к обеду до жила, до Осипа доберемся.
Вот и кончился промысел. До свиданья, зимовье. Касьян укутал спарщика в два шубных одеяла, легонько обвязал сыромятными ремнями, чтобы дорогой не раскрылся. Осторожно подхватил на руки, перенес на волокушу. Хорошо укутан Гришка, только маленькая дырка для лица оставлена. Над дыркой — парок от дыхания. Частыми толчками.
— Ловко лежать тебе?
— Ловко, — выдохнул Гришка.
Касьян залил огонь в печке, еще раз оглядел опустевшее зимовье и захлопнул тяжелую, из плах, дверь. Можно и в путь.
— Пошел, Сив-вый!
Теперь только чуть в низинку спуститься, а там по ручью. Не тряхнет.
И по ручью снег рыхлый, еще не слежался. Но лыжи хорошо гнутые, не зарываются. Касьян вначале вел Сивого в поводу, но потом пошел вслед, за волокушей. И не понять, где легче идти: или тропу торить, или идти следом по ископыченному Сивым снегу. Кое-где, на излучинах, ручей переметен высокими валами, и тут идти совсем тяжело. Ручей петляет, крутит. Полчаса назад проходили неподалеку от крутого голого мыса с разлапистой сосной на взлобке. А сейчас снова чуть ли не на старое место вернулись. Вот и мыс, и сосна разлапистая, низкорослая. По прямой идти — делать нечего. Но с волокушей в кусты тальника, затвердевшие на холоде, в глухие ельники не сунешься. Иди по ручью да благодари Бога, что не вьет пурга, не жмет мороз.
— Удобно тебе, не замерз? — спрашивает Касьян.
— Кричать хочется, — шепчет Гришка.
Незаметно подкрадывался серый рассвет. И не поймешь: то ли ночь еще продолжается, то ли уже день занялся.
Постепенно стало развиднять: на юго-востоке, меж редких туч образовалась светлая полоска. Да и деревья, что очерчивают берег, ясней стали. Собаки убежали вперед. Изредка возвращаются, покрутятся около саней и снова убегают.
Когда стало совсем светло, пересекли свежие следы сохатого. Вдоль следов глубокие отпечатки собачьих лап: не иначе псы в погоню ударились, теперь скоро их не жди. Другой бы раз не выдержал Касьян — собаки опытные, могут закружить зверя — побежал бы следом, а сейчас даже голову не повернул. Не до того. Да и притомился вроде.