— Теперь даже не знаю, начинать ли, — веселюсь в ответ. — Я и не предполагал, что ты настолько вглубь видишь меня.
— А стариков вообще часто недооценивают, — делится явно наболевшим Актар. — Особенно молодые и умные, те, кто получил образование. Такие люди почему-то считают, что за пару лет своей книжной науки они поняли что-то такое об этой жизни, чего старики, живущие в три раза дольше, за весь этот срок не постигли. Молодым и в голову не приходит, что старики тоже могут в чём-то всю жизнь упражняться. И что эта ваша новая гимнастика, которой занимаются по утрам стражники, бывает не только для тела, а и для ума. — Он окидывает меня довольным взглядом. — Давай, вещай. Я уже успокоился. Могу слушать спокойно.
— Теперь даже не знаю, с чего начать, — развожу руками и усаживаюсь с ногами на валун напротив. — Ты меня сейчас порядком удивил. И то, чем я хотел поделиться, увеличилось втрое за последнюю минуту.
— А мы никуда не торопимся, — Актар, пользуясь размерами своего камня, ложится на него спиной. — Начинай давай.
— Да я насчёт этого твоего желания устроить из казни прилюдное действо. Знаешь, это было бы ошибкой. Я вижу это с высоты своего опыта, но не смогу всего сказать словами, по целому ряду причин. А давать тебе советы без подтверждения… ну-у-у-у-у, не уверен, насколько это правильно.
— Да не мнись уже! Я всегда очень внимательно выслушиваю то, что ты говоришь. Я вижу, что зла в тебе нет и что лично ко мне ты относишься по-доброму. Хотя порой и не любишь остальных пашто. Всё то, что ты предлагаешь или советуешь, я вначале рассматриваю с той позиции, какую пользу это принесёт. Недостатков в первую очередь, как местный Хамид, не выискиваю.
Припоминая местного старейшину, Ахтар с удовольствием хмыкает (видимо, между дедами есть что-то более давнее, чем видела в своей жизни окружающая их молодёжь).
— Ты согласишься с той мыслью, что иногда и целый народ можно рассматривать как одного человека? С присущими ему чертами характера, привычками и особенностями? — пытаюсь, как могу, донести суть понятия этнопсихология.
— Вполне, — добродушно соглашается пашто. — Особенно хорошо это видно в сравнении кочевников и оседлых. Но даже и среди кочевников, тоже уже проявляются свои различия. Например, мы, вы и белуджи. — Он сейчас явно приписывает меня к туркан, но я и не спорю. — Я понимаю, о чём ты. Хотя мне и удивительно видеть такую глубину мысли в человеке вдвое моложе.
— Это не мои мысли, это книги и учителя… Вот теперь давай сыграем в детскую игру. Угадай ответ на вопрос: какие качества, характерные именно для пашто, могут помочь строить отношения с другими народами? А какие только мешают? Порождая нескончаемые витки кровной мести, длящейся из века в век, и не несущей через много поколений ничего, кроме разрушения и боли.