Нет, сказал себе Шеридан, тут кроется нечто более глубокое, чем просто лидерство или просто авторитет. Нечто, сравнимое с привязанностью и внутренним единением, связывающими неразрывными узами человека и собаку, однако при полном отсутствии немого обожания, свойственного собакам.
— Ну а сам ты? — спросил он Наполеона. — Тебе никогда не хотелось самому выйти на задание? Скажи только слово…
— Мне нравится готовить, — заявил Наполеон и поковырял в земле металлическим пальцем. — Я, Стив, так сказать, старый верный служитель.
— Сменник в два счета это изменит.
— А кто тогда будет для вас готовить? Сами-то вы и яйцо толком сварить не умеете.
Шеридан кончил есть и снова уставился на озеро в ожидании первых сообщений по радио.
Наконец-то они приступили к выполнению задания. Все, что происходило до этого, — погрузка, долгая буксировка по космическому пространству, выведение космолета с прицепом на орбиту и разгрузка — было лишь подготовкой к этому моменту.
Они приступили к выполнению задания, но до конца было еще ох как далеко. Предстоят месяцы напряженной работы. Будут возникать бесконечные проблемы, непредвиденные трудности. Но они справятся, сказал он себе с непоколебимой гордостью. Его команду ничто не поставит в тупик. Ничто!
Под вечер его позвал Езекия:
— Радирует Авраам, сэр. Что-то не так.
Шеридан вскочил, бросился в кабину, придвинул стул и ухватил наушники.
— Ав, это ты? Как дела, малый?
— Плохо, Стив, — ответил Авраам. — Они не хотят меняться. Товары им нравятся. Так и засматриваются на них. Но ничего за них не предлагают. Знаете, что я думаю? По-моему, им нечего предложить.
— Чушь, Ав! Они собирали плоды все эти годы. Амбары полным-полны.
— Все амбары заколочены, — сказал Авраам. — Двери закрыты на засовы, окна забраны досками. А когда я хотел подойти к одному, они повели себя не по-хорошему.
— Сейчас прилечу, — сказал Шеридан. — Хочу сам посмотреть. — Он вышел из кабины. — Езекия, заведи стрекозу. Полетим поговорить с Авом. Наппи, подежурь у радио. Если что, свяжешься со мной в деревне Ава.
— Я отсюда ни ногой, — заверил его Наполеон.
Езекия посадил стрекозу на деревенской площади рядом с платформой, по-прежнему полностью нагруженной. К ним тут же подошел Авраам.
— Хорошо, что ты тут, Стив. Они хотят, чтобы я убрался отсюда. Они не хотят, чтобы мы оставались на планете.
Шеридан вылез из стрекозы и застыл на месте. Его охватило странное ощущение — и с деревней, и с ее обитателями что-то было не так. Что-то изменилось, стало другим.
На площади собралось много туземцев, кто-то прислонялся к дверям, кто-то к древесному стволу. Несколько загораживали заложенную засовами дверь массивного амбара в центре площади, словно их поставили туда часовыми.