Номер 237.
Расстояние между Землей и Луной обычно оценивают в 237 000 английских миль; по мнению самых упертых конспираторов, цифра на двери номера являет собой окончательное доказательство того, что Кубрик хотел указать на свое участие в фальшивом кинопроекте.
Фильм пошел дальше. Дэнни отказывался рассказать, что он видел в двести тридцать седьмом номере.
Может быть, он и правда просто играл? Фиктивный полет в космос с простым реквизитом: белый мячик изображает капсулу космического корабля, узорчатый ковер — стартовую площадку; есть еще свитер с ракетой и брелок с числом Луны.
Игра, подумал Кевин. Фальшивая картинка, декорация. Так же и Стэнли Кубрик играл с реквизитом в “Сиянии”. Игра всегда похожа на фейк, а фейк всегда можно разоблачить.
Кевин в задумчивости проделал несколько несложных трюков с йойо.
Сцены в “Сиянии” шли одна за другой. Кевин снова прокрутил вперед.
Джонни с лицом Джека Николсона, топор в двери. Here’s Johnny[56]!
За окном гостиной падал снег, и снег падал на телеэкране. Джек Николсон с топором гнался за сыном, мелькал сквозь снег, между кустами в лабиринте у отеля “Оверлук”.
You can’t get away![57]
А вдруг лабиринт — это на самом деле извилины больного мозга?
Кевин должен открыть дверь отцовского номера с цифрой “237”, что бы ни ожидало его за этой дверью.
Хватит жалеть себя.
К тому же надо позвонить Лассе и спросить, как Луве Мартинсон попал в программу защиты свидетелей.
До смешного непорочная
“Ведьмин котел”
Все началось с проклятого кровавого дождя. Послушав передачу по радио, Луве объяснил себе этот феномен. Частички песка из Сахары.
В тот же день, когда прошел кровавый дождь, исчезли Нова и Мерси.
Надо бы отправиться домой и поспать. В первый раз за много месяцев Луве не примет лекарство. Хотя без снотворного он вообще не жил, так же как без пароксетина.
И, наверное, без тестостерона.
Разные люди устроены по-разному, и это несколько самонадеянно — назначать лекарства самому себе в попытке полюбить снова. Вернуть себе вожделение, утраченное несколько лет назад.
То, что он хотел дать ей — и не смог.
В памяти всплыла картина.
Диван в доме, где так хорошо пахнет. В ее доме. Они целуются.
“Останешься на ночь?” — спрашивает она.
“Да”, — отвечает он, потому что это единственное его желание.
То самое, подумал он. Прежняя жизнь, которую он сейчас не может вернуть.
Луве прогнал мысли о ней.
Сейчас ему важнее причина, по которой он в половине третьего ночи все еще у себя в кабинете. Луве не оставляло чувство, что он просмотрел в письме Новы и Мерси что-то очень важное, что-то, от чего зависит все.