— Мама донесла? — У Мерси скрутило живот.
Отец рассмеялся.
— Ну что ты… Мама знала про нас с Годфри с самого начала. Я думаю, это кто-то из моих университетских коллег.
Мерси каким-то образом всегда знала, что ее папа не такой, как другие папы.
— Ты любишь Годфри? — спросила она — тихо, хотя ей хотелось заорать.
— Да… Но я и маму люблю.
Мерси верила ему, потому что почти не сомневалась: она сама такая же. Ей нравились и мальчики, и девочки. Но сомнения остались. А вдруг папа их бросит?
Отец снова взял ее за руки.
— Нас с Годфри вызывали на допрос в полицию. И мы солгали. Но пошли слухи, может быть, они уже нам навредили. Правду хорошо говорить потому, что потом не приходится вспоминать, что сказал. А во лжи самому легко запутаться.
Отец уставился в стол. Мерси не знала, что сказать.
В голове проносились разные плохие слова, но звучал и другой голос. Голос, который говорил о папе хорошее, который жалел его. Который хотел ему помочь.
— Я могу пойти в полицию и сказать, что ты невиновен, что ты любишь нас, а не этого Годфри. Что вы с мамой женаты.
Потом папа заговорил о том, что Мерси и так уже знала. Что они с мамой никогда не были особенно религиозными. Они считали себя агностиками, что означало — они ни верят, ни не верят в высшие силы.
Папе не нравилось, какую деятельность развили в поселке священники.
— Они как будто предлагают людям яхты, но моря здесь нет. Людей учат на всех парусах плыть к миражу.
Еще отец рассказал, что силу набирает исламское движение “Боко харам”. Десять лет назад это была мирная группировка “Общество приверженцев распространения учения пророка и джихада”, но теперь к ним все активнее подтягиваются фанатики.
— Как сорняки, выросшие из одного семени. Их идеи уже расползаются даже по университету. У меня есть коллеги, которые всерьез хотят запретить всякое западное влияние в образовании. Боюсь, я больше не смогу там преподавать.
Мерси молча слушала рассказ отца о том, как “Боко харам”, под предводительством харизматика Мохаммеда Юсуфа, начала преследовать христиан, пока еще остававшихся здесь, на севере. Общаться с христианами стало опасно, и Мерси подумала про жившую в их поселке Блессинг, свою подружку по играм. Они были ровесницы, и имена у них хорошо подходили. Мерси и Блессинг. Милость и Благословение.
— Я хочу сказать тебе кое-что еще.
Папа словно постарел за время разговора; Мерси заметила новую морщинку, тонкую черточку в углу рта.
— Мы только что узнали, что Годфри болен.
Мерси услышала, как у него дрожит голос.
— Болен?
Отец кивнул.
— Есть риск, что я тоже болен.