Инга какое-то время следила за «Роллс Ройсом», как за большой тяжелой птицей, в воздухе от уверенности в своей силе покачивающей крыльями. Мысль ее едва не ухватилась за эту птицу, чтобы превратиться в мечту и так же качнуть крылом… Но нет, Сахара далеко, а отель Эрика Нагдемана уже в двух шагах. Вот дорогой торговый пассаж, от которого аж до Венского «бульварного кольца» доносится запах женских духов. Переплыть волну ароматов саженками или брассом — и она в «Бристоле», в покоях великого музыканта! Девушка прибавила шагу. Молодые носильщики у «Гранд отеля» проводили ее замершими взглядами.
А Константин после завтрака тоже сразу ушёл в город. Понравился ли он журналистке? Нельзя сказать, чтобы ответа на этот вопрос не искало его сердце, но поэзии он готов был отдать ночь, а не день. Его занимало другое — окажется ли в офисе его старый приятель Герольф Штурм. Герольф — не вполне австриец, потому что жена у него русская, курносая, скуластая, в веснушках и на всю голову отмороженная. И мужа она воспитала, как подобает. То есть по образу и подобию. И коммерческих предложений от семейства Штурм Константин получил великое множество, одно веселее другого. Только дел с ними не разу не вёл — слишком уж лихой была Лена Штурм!
— Костян, а давай к нам с Герычем в партнеры. Мы тут в секс-утехи вложились. Арендовали транспортный вертолёт, а в нем сделаем кабинки для утех богатых и красивых. И пересдадим дальше в наём, никакого сутенерства. А ты нам шли туристов — в Европу от Владивостока и Мурманска до Лиссабона. У вас — нас таких выше горла. Как тебе бизнес-план? — убеждала она его, сидя в голубеньких шортиках, ножка на ножке, и в голубеньком купальнике аж в пять утра в Костиной московской квартире, на старом топчане, покрытом клетчатой рогожкой.
В тот год стояло душное лето, от Валдая до Подмосковья тлели торфяники, и им двоим не спалось, а Герольф, не сдюжив все-таки смеси водки, красного и пива, отполз в ванную, оставив на полу длинный кровавый след — австриец не выпустил из руки «гранату» старомодного портвейна.
У Новикова с Ленкой никогда ничего такого не было. Друг и подруга. Настоящие приятели. Ленка в его жизни возникла через ее первого — а тот был приднестровцем. С гнильцой только оказался — кинул он Ленку и на деньги и на судьбу. Да и та не растерялась, нашла себе Герольфа. А Константин был и оставался. Другом.
— Нет, Ленка, не мое это, — отвечал ей на это и на все другие предложения Константин, отвечал не напрягая ни на долю секунды свою коммерческую извилину и зная, что Лену не обидит и не удивит такой ответ. Вернее, удивит меньше, чем удивило бы согласие.