«Надо ещё проверить, кто выдал самому Нагдеману документ, которым тот снабдил врагов», — решили чекисты, тем более что история самого раввина, которую тот поведал, когда арестовали и его, вышла совсем чудная и темная. Как это, четыре года прятаться в доме беглого пособника нацистов Штрахи и напротив нацистской комендатуры! Яше Нагдеману быстро присудили девять граммов, которые ему и надлежало получить во дворе советской комендатуры, и он бы их получил с распиской, если бы расстрелом не руководил некий капитан Новиков. Тот самый, который и выдал Яше документ…
Да, действительно, Яшу вывели в тюремный дворик. Тюрьма при районной комендатуре являла собой убогое заведение внутри каменного сарая, и двор был как двор. Сними сапоги и расставь сапоги шире плеч вместо ворот — можно в футбол гонять. К стенке поставь — будет расстрел и тюрьма тюрьмой. Молодой раввин Яша Нагдеман, оказавшись в этом дворе, выглядел сутуло и нелепо. Старый служивый, который сопровождал коменданта, не сдержался и тихо бросил через губу, что, мол, грех на душу.
Новиков и сам в обвинение не верил. С исполнением он не торопился и курил, словно сигарету можно растянуть на целую жизнь. Руководить расстрелом ему было не по душе и не по чину, но какая-то жуткая, тягучая сила толкнула его сюда, лично привести в исполнение. Как будто та ещё, возникшая одномоментно с евреем связь не желала просто так оборваться, уступить другой, огромной и тяжеленной руке. Той руке, без которой не осилили бы… И которая позволяла себе ошибаться. Уже зная и это, Новиков не спешил. Он помнил историю про писателя Достоевского, которому помилование пришло в самый последний миг. Да, пособники всякие бывают, но дети! Двух мальчиков Новиков пока пристроил у чешки кухарки, но что дальше? Вот о чем думал Петр Новиков, сминая курево пальцами…
Когда Нагдеман попросил капитана разрешения помолиться, тот согласился, хотя солдат из расстрельной команды, парень с выбитым передним зубом, выцедил зло, что не хрен тянуть коня за хвост, ни хрена оттуда не вытянуть, ни золотого волоса. Этого солдата Новиков встретил впервые.
— Отставить разговоры, — оборвал щербатого он. — Действуй, гражданин Нагдеман. Помолись, если так веришь, авось поможет.
Яша поначалу тоже мысль свою и молитву устремил к детям. Представить себе, что его вот так расстреляет капитан, советский этот усатый молодой человек, раввин не мог ни на миг, даже во дворе, стоя уже у серокаменной, с выбоинами и щербинами стены. Нет, это невозможно, весь орган его духа вопиет о том, что такого не случится. Вот капитан позволил молиться, и Яша услышал голос, извещающий, что жизнь его собственная подошла к пределу.