Теперь же в углу под высоким потолком горели три масляные лампы, освещая собравшуюся толпу. Похоже, на огонек зашли почти все основные работяги из бригады. По крайней мере, явно большинство было с Белозерска. Все мужики жизнью битые, с мозолистыми руками и злыми глазами в поздний вечер.
— Что скажешь, Агафон? О чем посудачить собрал?
— О чем?.. Да вот, хочу Ивану несколько вопросов задать. Потому как интересную вещь узнал… Здесь он?
— Сейчас будет, Прохора за ним послали.
— А не потеряет дорогу, часом?
— Так не одного послали, а с провожатыми… Кстати, вот и сам.
В освещенный круг вышел Иван, с натянутой улыбкой разглядывая окружающих.
— Ночь добрая, почтенное общество. Чего не спим, завтра рабочий день.
Агафон приобнял за плечи напрягшегося бригадира и поинтересовался:
— Спросить хотим, друже, сколько ты нам за ноябрь выплатил? Когда мы в дождь и холода стены возводили и крышу ладили.
— Я что, помнить должен? Надо расчетную книгу взять, там все прописано.
— Да, книгу надо бы… Но я тебе и так скажу. За две недели ты выплатил ровно две сотни, еще смеялся, что цифра ровная. Две сотни… А в кассе получил… Так, где у меня это… А, вот. Получил четыре сотни и восемьдесят семь рублей. И двадцать копеек… Выходит, что больше половины с заработка ты закрысил, Иванушка. Выходит, общество обобрал, семьи товарищей без достатка оставил.
Стряхнув чужую руку, Иван заорал, пытаясь криком переломить ситуацию:
— Да что ты выдумываешь?! Чтобы я у своих и копеечку прижилил?! Давай сюда мой амбарный талмуд, я там тебе каждый день покажу и сам посчитаешь!
— Мне уже посчитали. Вон, Сергий и посчитал. До последнего грошика.
— Малахольный?! Так он на меня это напраслину возводит, гнида! Все злобится понапрасну!.. Прошка, тащи книгу сюда! Буду от навета отбиваться! А то вздумали…
Агафон усмехнулся:
— Сергий-то посчитал, а вот хозяйский пес, Касьян, подтвердил. Сколько мы на самом деле заработали, сколько наверх отдали за спокойную жизнь, да сколько целковых тебе в руки вручили. Пять катенек, из которых ты только две обществу отдал.
Метнувшийся к выходу Прошка споткнулся о выставленную ногу и упал на живот. Его тут же вздернули, сунули в брюхо и добавили в челюсть. Не известно, как там с зубами, но прихлебатель Ивана улетел в угол и больше не вставал.
— Руки держите. И левую — сюда…
Агафон выдернул из-за пояса небольшой топорик, примерился и обухом несильно ударил по левому предплечью бригадира. Тот утробно заорал, но крепко державшие рабочие не дали ему даже пошевелиться, зажав между собой. Когда сломанную руку начали медленно поворачивать, Иван завизжал: