Я поджал губы — кивать мне очень не хотелось. Непроизвольно покосился на Екатерину. Она, приподняв брови, слушала модератора, но не перебивала.
Они вполне могли приукрасить, чтобы я стал шёлковым. Но и стать «просто хорошей отчётностью» для офисного клерка мне тоже не хотелось.
— Почему Глазьева до сих пор в младших сотрудниках? — модератор кивнул на защитницу, — Да потому что она в поле работает, с живыми нюбсами. Ты для неё не цифра.
Он ткнул пальцем в стол, и Екатерина сдержанно улыбнулась.
— Она только что из Волжского данжа, вытаскивала нюбсов. Ассасин, мастер одного удара, в окружении монстров. Хуже не придумаешь!
— Ну, скажешь тоже… — Чернецова слегка смутилась.
— Так что да. Ты можешь попросить другого защитника, раз мы тут кажемся тебе злодеями.
Закончив, Чернецов сложил руки на груди. Глазьева тоже молчала, две пары глаз спокойно ждали моего ответа. Возникла пауза.
А было ли мне что рассказывать? Чекановы Николай и Любовь, для меня это только имена. Их музыкальная группа погибла на гастролях на севере, и маленького меня забрала к себе тётя.
— Ну-у-у… — нехотя протянул я, — Они что-то хотели от моего отца.
— А твой отец?
— Нет его давно.
Чернецов погладил щетину.
— А что они хотели?
— Не знаю, не помню отца, я маленький был. Эти отморозки сказали, что Чекан что-то оставил у меня.
В комнате воцарилась тишина.
— Как ты сказал, твоя фамилия?
У меня ёкнуло сердце. И без того чёрные глаза модератора вдруг почернели ещё больше.
— Так вот почему лицо знакомое… — едва выдавил он из себя.
Екатерина рядом округлила глаза, в ужасе глядя, как Чернецов приподнимается со стула. И моментально облачилась в ту же форму ниндзя, что была до этого.
— Герман, стой! — она оттянула меня себе за спину.
— Глазьева, — Чернецов достал из-под плаща короткую дубину, — Это сын Чекана и Гончей…
— Герман, — Екатерина вытянула кинжал, — Стой, ты же знаешь наказание.
Неожиданно один из кирпичей на стене поменял цвет, и замигал ярко-красным экраном. Из скрытых динамиков донёсся голос:
— Срочно остановите допрос!
Глава 4, в которой правила
А вот теперь я прекрасно осознал, что Екатерина — моя защитница. Неожиданно сильные пальцы рванули меня со стула, и я оказался у неё за спиной.
Красные блики от мерцающего на стене экрана полыхали на стенах и лицах, оттуда вещал предупреждающий голос: «Остановите допрос!»
Чернецов просто пожирал меня взглядом, впервые в жизни подарив ощущение, что такое, когда тебя ненавидят. Но, стиснув кулаки, я не отводил взгляда. Ещё ничего не сделал такого в этой жизни, что заслужить подобное.