Я повернулся и… у меня перехватило дыхание, то ли от чуда, то ли от откровенного наряда появившейся девушки.
Она парила над землёй, чуть не касаясь её. Золотые, светящиеся волосы, бледное лицо и… остроконечные уши. Эльфийка?!
— Пипец, — вырвалось у меня.
Она грациозно сложила стопы, ведь стоять ей не нужно было. Легкое, почти прозрачное платье имело вырезы, открывающее белые бёдра, а на груди ткань свободно полоскалась на ветру из открытых ворот. То прижмётся, обжимая тело, то заполощется, как флаг.
Неудивительно, что я ничего не рассмотрел во дворе…
— Пипец? — эльфийка удивлённо нахмурила брови, — Ректор сказал, что Георгий.
— Э… Да, я Георгий, — я начал краснеть, чувствуя, что засмотрелся.
Ткань была с секретом. Казалось, что прозрачная, а на деле-то ничего не видно. Но вырезы то настоящие, и, как говорится, по самое «здрасте».
Эльфийка развернулась и поманила за собой.
— Скорее, игрок, церемония вот-вот начнётся.
И она устремилась вперёд.
Я побежал следом, не понимая, зачем так спешить. Скорость остроухой был очень высокой, и я сначала честно пытался не отстать.
Через высокую арку в замок, потом по лестнице, потом по коридорам с огромными витражными стёклами.
Перед глазами мелькали колонны, поддерживающие потолок на невообразимой высоте, гобелены на стенах, рыцарские доспехи. Но я не успевал всё рассмотреть…
И так чуть не потерял меховую накидку, пытаясь догнать.
— Погоди, — прохрипел я, поняв, что эльфийка исчезла за углом.
Выскочив, я уже никого не увидел. Вот же нафиг!
— Пипец!
Тёмный коридор. Пол устлан бордовой дорожкой, на стенах картины.
Я пошёл вперёд, тяжело дыша. Короткая пробежка оказалась выматывающей.
Слушая собственное сипение и бьющееся сердце, я разглядывал картины. Люди в мантиях, в доспехах… Не только люди. Попадались и такие же гномы, как Дворфич, а у некоторых магов были подозрительно острые уши.
— Твою же…
У меня перехватило дыхание.
С картины на меня смотрел отец.
Улыбающийся, с такими же светлыми волосами, как и я. В руках у него была балалайка, только без грифа. Или нет… Это, кажется, лютня.
Одет он был в кожаную безрукавку с рельефными швами, а за спиной у него как будто парили скрипичные ключи. Эти ноты навеяли мне удивление.
Не понял, то есть, в Баттонскилле группа отца «Чеканная монета» была популярной?
Я подошел поближе, чтобы прочесть табличку под рамой.
«Чеканов Николай, Чекан, гусляр».
— Гусляр? — я с удивлением отошёл, — Так это гусли?
— Эй на! — скрипящий голос разорвал тишину, — А ну, драный плеер, отвали от картины, на!
Я вздрогнул, и машинально отошёл ещё подальше. И замер, увидев, кто на меня кричит.