«Основываясь на сообщении Белкина и Макарова из Будапешта, Абакумов 21 июля 1949 г. проинформировал Сталина (№ 5689/А) об обстоятельствах ареста венгерской безопасностью Палфи. При аресте была обнаружена шпионская амуниция, а именно средства тайной связи – радиопередатчик и шифры. Довольно быстро венгры установили, что Палфи был связан с советской военной разведкой через советского военного атташе в Будапеште полковника М.А. Малевского. Обо всем этом с “обидой” Ракоши рассказал Белкину и Макарову, которые, в свою очередь, о конфузе немедленно доложили Абакумову, а тот, естественно, Сталину.
В своих мемуарах Ракоши пишет, как он сначала не мог поверить в то, что Палфи советский агент: “Я даже рассердился за наивность на наши органы, которые полагали, что в то время, когда советские советники находились повсюду в нашей армии, Советский Союз мог использовать такие методы”. Но, уточнив информацию, Ракоши “не без досады узнал, что речь действительно идет о советской радиоаппаратуре”»>[584].
Можно представить, какую реакцию подобного рода факты вызывали у югославских лидеров, которые сами пытались влиять на политику соседних стран. В итоге все вылилось во взаимный обмен обвинениями между ВКП(б) и КПЮ весной 1948 года. Конфликт стал достоянием гласности 29 июня 1948 года, когда конференция представителей Коминформа приняла резолюцию «О положении в Коммунистической партии Югославии» 29 июня 1948 года. Интересно, что КПЮ обвинялась в отходе от марксизма-ленинизма в том числе за то, что «в партии нет внутрипартийной демократии, нет выборности, нет критики и самокритики. ЦК КПЮ вопреки голословному заверению тт. Тито и Карделя в своем большинстве состоит не из выборных, а из кооптированных членов», а также за «торопливость» в деле проведения коллективизации>[585].
В целом документ, конечно, верно характеризовал политику КПЮ, другое дело, что большинство обвинений легко можно было адресовать и всем остальным восточноевропейским компартиям, а то и самой ВКП(б). Последнее особенно касается отсутствия демократии: в Югославии просто была скопирована советская модель с «непогрешимым вождем» и «монолитным ЦК». Вообще условия, в которых в этой стране произошла социалистическая революция, очень напоминали условия России 1917 года – аграрная страна, в которой коммунистическая партия пользовалась огромной поддержкой масс при неизбежно сильном крестьянском влиянии, не нуждаясь, в отличие от некоторых других восточноевропейских стран, в союзниках. На все это наложился живой пример ВКП(б) позднесталинских времен, и в итоге получился своего рода «сталинизм против Сталина».