— Пристегнись, — сказала она Леониду.
— Зачем? — спросил он, а в следующую секунду понял. — Ты с ума сошла!
— Пристегнись, тебе говорят.
Карина приготовилась выжать акселератор до предела. Лагутин и девушка стояли возле стоянки, в нескольких шагах от крыльца ОВИРа. Должно быть, они тоже оформляли визы, а может быть, появились здесь по какой-то иной причине. Карину это абсолютно не волновало. Она не размышляла и не колебалась. Она делала то, что должна была, то, что не могла не сделать.
Ее взгляд в последний раз зафиксировал позы Лагутина и его спутницы. Волосы той были подняты надо лбом обручем, она носила короткое цветастое платьице и туфли на невысоком каблуке. Почему-то ее юный облик и ненакрашенное лицо вызвали особый прилив злобы Карины. Выругавшись, она резко рванула с места под визг покрышек.
За лобовым стеклом, как на киноэкране, стремительно приближались две фигуры. Лагутин в своей черной рубахе и светло-голубых джинсах повернулся на шум первый и, увидев несущуюся на него «Мазду», оттолкнул девушку, а сам отпрыгнул в другую сторону.
Таким образом он освободил машине проход, наивно полагая, что за рулем сидит обычный лихач, вздумавший попугать случайных прохожих. Лишь в последние доли секунды он увидел за стеклом Карину и обмер.
Она бы с большим удовольствием протаранила его, но отпрыгнувший Лагутин оказался прикрыт полукруглым бетонным надолбом, которые расставляют в присутственных местах, чтобы ограничить число подъезжающих машин. Карина слегка повернула рулевое колесо вправо, направив красный капот на девушку.
Удар почти не ощутился. Подружку Лагутина забросило на крышу, перекатило через нее и швырнуло на асфальт.
— Ты что, ты что! — повторял Леонид, как заведенный.
Карина истерически хохотала, глядя в зеркало заднего обзора, где стремительно уменьшалась лежащая на площадке фигурка в веселеньком платьице. Она надеялась, что девчонка умрет и что Лагутин очень ее любит, и поэтому ему будет больно, по-настоящему больно.
Карине нравилось причинять боль. Возможно, это был ее главный талант. Она умела заставлять людей страдать и обожала это занятие.
— Что ты натворила! — взвыл Леонид бабьим голосом. — Тебя же арестуют!
— Нас не найдут, — успокоила его Карина. — Машина на племянника Саркиса оформлена, а доверенность у меня липовая. Мы ее бросим, а послезавтра улетим.
— Скорей бы, — пробормотал Леонид, вытирая лицо.
Оно у него было совершенно мокрое, но не от слез, а от пота. В поисках салфетки он полез в пакет с вещами и с отвращением наткнулся там на черный чулок.
— Зачем ты их взяла! — возмутился он.