Надо ответить, надо что-то сказать. Нельзя молчать!
— Я всё сделаю в самом полном и строгом соответствие с вашими указаниями!
Шевалдин усмехнулся. Едва заметно, уголками губ.
— Зачем так официально, Борис Иванович? Я не сомневаюсь, что вы сделаете правильно и вовремя…
Генерал сощурил глаза.
— Лицо у вас, Борис Иванович… Опухшее какое-то. Пить, случаем, не начали? Вы, если что… Откровенно расскажите. Я же всё понимаю. Чем ближе день операции, тем обстановка нервозней. Люди весь у нас замечательные, но не из стали сделаны. Из слабой, так сказать, плоти. Понимаю, всё может быть. Бессонница, головные боли. Страх, волнение. Вы не таитесь, Борис Иванович, не забирайтесь в скорлупу. И, знаете, если вы и в самом деле начали употреблять… Я за вами особого пристрастия не замечал. Это Ратманов у нас…
Генерал брезгливо поморщился.
— …Гедонист! Творческая личность, мать его! Общается не пойми с кем… Хотя результаты, как ни странно, имеются, и хорошие результаты… Проверка подтверждает… Не пойму, как и почему, но работает эта фабрика по производству революционных психов. Видно, наши зарубежные друзья были правы, когда рекомендовали присмотреться к доктору и отрядить для этого оперативника с «открытым», как они любят говорить, разумом. Но у Ратманова он для алкоголя открыт. И всякой пакости. А вам, Борис Иванович, не к лицу было бы с ума сходить. У вас всё-таки работа в штатном режиме. В рамках, так сказать, здравого смысла и формальной логики. Так как с здоровьем у вас? Нет бессонницы?
— Есть, — мёртвым голосом отозвался Никеев. — Третий день… Таблетки пью, тёплые ванны принимаю. Жена вот на диване спит, отдельно. Говорит: «кричишь по ночам, страшно с тобой…».
Никеев неожиданно замолчал на мгновение, а потом, не в силах уже продолжать разговор, обратился к генералу:
— Разрешите идти?
Голос у него окончательно ослабел и положенный по служебному этикету вопрос прозвучал как просьба. Жалобная просьба.
«Отпустил бы ты меня… Хватит соки из меня выжимать!»
— Идите, полковник.
Никеев медленно встал из-за стола. Понурив голову и не по-уставному сгорбившись, побрёл к двери.
И самого порога полковник остановился и тихо спросил:
— Товарищ генерал- полковник…
Шевалдин, начавший было перечитывать рапорты наблюдательной группы об финальных учениях по плану «Лабиринт», оторвался от бумаг, поднял голову и посмотрел удивлённо на Никеева.
«Чего это он?»
— Товарищ генерал-полковник, я ещё хотел спросить… Та информация, которую получила моя группа от Сахновского, действительно оказалась полезной? Её цена окупит потерю группы?