«Давай! Давай, сволочь! Дёргай, тяни, рви плоть! Сладость… Сладость! Дай умереть! Сейчас, здесь — с тобой! С тобой, сука! Сейчас умереть, закрыть глаза, забыть, сойти с ума! Сдохнуть! Не потом — сейчас!»
Он застонал. Застонал. Долго, протяжно, раненым стоном.
Страсть его была смешана с болью.
Ему хотелось, чтобы не сперма, а кровь брызнула на простынь. Чтобы напрягшийся член его выбросил не семя, а загустевшую кровь.
И боль в высшей точке своей соединится с наслаждением.
И сине-белые искры вспыхнут в темноте на миг, и погаснут.
А потом наступит расслабление. Расслабление… Наступит! Наступит!
— Рви! — прохрипел он. — Рви!
«…У меня давно не было сновидений, доктор».
Вкус кофе показался ему чересчур горьким и вяжущим. Словно в чёрную гущу добавили лесных недозрелых ягод.
Конечно, это только казалось ему. Никто бы не стал так готовить кофе в стране, которая славится своими элитными кофейными сортами и давними, если не сказать — древними, кофейными традициями.
«Впрочем, кто знает, чем теперь они угощают туристов. Новая политика… Лишь бы деньги срубить с богатых иностранцев. Всё, что угодно можно ожидать».
Или просто его подводит вкус? Те самые вкусовые рецепторы на языке, которые раньше могли безошибочно распознать с десяток оттенков благородной кофейной горечи и ещё три-четыре оттенка не менее благородной кислинки — теперь будто огрубели или вовсе частью отключились и улавливали лишь самые грубые вкусовые тона, да и то весьма часто извращали их до крайности.
«Что-то внутри меня происходит нехорошее. Будто организм решил заранее перестроится, перейти от прежней моей устроенной жизни к той, что ждёт меня, если план мой осуществится. Сам себя загоняю в клетку, и организм противится… Он глуп, этот самый организм. Он смотрит и на шаг вперёд. У него есть только инстинкты, инстинкты примитивного животного. Мне, сейчас! Немедленно! Схвати это! Съешь! Нельзя отказываться от сытой жизни… Нельзя? Да нет, пожалуй, можно. И нужно. Пока не поздно. Пока эта сытая жизнь не взяла тебя за глотку!»
Борис позвал бармена.
— «Мохито»!
Поднял вверх палец.
Бармен, темнокожий, немного сонный парень кивнул в ответ и стал не спеша готовить коктейль.
«Странный у них тут испанский» подумал Борис.
Он, бывший военный переводчик, объездил в своё время почти всю Латинскую Америку с Карибами в придачу, но вот до Кубы почему-то так и не добрался.
Теперь вот — привела судьба.
Странный, странный тут диалект. Особенно у потомков африканцев.
Временами вот это древнее, незабытое, африканское — явственно слышится в речи. Тогда звучание её совсем перестаёт напоминать классический испанский язык. И разобрать что-либо становится очень трудно.