Вот только одного он мог понять: чем поможет ему расписание, если не может он его прочитать? Была надежда на взрослых… Они, конечно, прочитали бы. Да ведь взрослые врут. Вот как этот дед!
Придумал тоже — нет посадки…
Мама собрал вещи. Заперла дверь. Сказала, что больше сюда они не вернутся.
Так куда же им теперь, как не на поезд? Не в степь же идти!
А дед это вредный придумал!..
Что значит: «с пересадкой»? Это когда…
Мальчик услышал нарастающий гул и металлический лязг и почувствовал, что пол под его ногами задрожал.
К станции приближался товарный состав.
— Ну вот, доктор. Теперь я в вашем, именно в вашем распоряжении.
Лис успел переодеться.
Теперь была на нём служебная униформа патриотический больных: комбинезон серо-зелёной камуфляжной раскраски, куртка того же маскировочно-лесного цвета и чёрные ботинки с тяжёлыми подошвами и высокой шнуровкой, каблуки которых при быстром шаге выбивали из пола барабанную дробь.
Глухую — из бетонного пола.
Отчётливую и резкую — из деревянного.
Лис шёл по бетонному полу, накрытому линолеумом.
Барабан звучал приглушённо.
Лис подошёл к доктору и протянул ему фотографию.
— Это я. Снимали для моих сопровождающих. Сказали вам передать… На память.
Балицкий взял у него фотографию.
— Специально для вас…
Лис улыбнулся смущённо.
— …отпечатали дополнительно.
Балицкий с наигранным безразличием положил фотографию на край подоконника, даже мельком не посмотрев на неё.
— Ты же знаешь…
Голос доктора звучал глухо и как-то неуверенно. Это удивило Лиса. Он привык к тому, что речь доктора, если уж не звенит металлом (что тоже бывало), так уж, по крайней мере, неизменно тверда и исполнена внутренней силы.
Но теперь доктор будто извиняется перед ним. Или перед собой? Или перед кем-то ещё?
— …я никогда не пытался сохранить прошлое. У меня нет архивов. Ломкие листы бумаги, кусочки жизни, фотографии — ничего этого нет.
«Лжец! — мысленно крикнул сам себе Балицкий. — Зачем ты обманываешь его? Его! Он же вместе с тобой! Он — твоё творение, часть тебя, твоё продолжение. Даже его ты обманываешь! Забыл о фотографии в книге? Или пытаешься убедить себя, что справился с собственной памятью?»
— Простите, доктор, — сказал ему Лис. — Мне показалось, что вы всё-таки… Всё-таки не окажетесь принять это. Снимок… Он так себе, он плохой. Я сам себе не нравлюсь. Это же не для вас снимали. Для этих…
Лис подмигнул.
— Они подведут меня к объекту. Они должны быть уверены в том, что я человек Системы. Из чужой стаи, но в целом — свой. Холопской породы. Вот я и старался… Вид такой, что самому противно. Глаза как пуговицы, нос немного задран. Похож на собаку, которая ждёт команды от хозяина.