— Ты волк! — выкрикнул доктор.
Прежний, привычный Лису металл зазвенел в его голосе. Вот теперь это был Балицкий! Настоящий Балицкий!
Доктор ударил кулаком по стене.
Испуганный офицер заглянул в комнату и, поймав белый, бешеный взгляд Балицкого, поспешно ретировался и плотнее прикрыл дверь.
— Ты волк! Зверь! Какую команду ты ждёшь?
Лис приложил палец к губам.
— Доктор, здесь место такое, интересное… Здесь не только наши уши! Я хоть и болен, да мозги-то у меня работают. Вы сами говорили, что мозги у меня очень хорошо работают. Вот я ими и раскидываю.
Лис показал на лампу.
— Беспокойное тут место, доктор. Уши есть. И глаза могут быть.
— Знаю, — ответил доктор.
Он повернул ручку и рывком распахнул окно.
— Знаю… Чёрт, всё знаю! Хищников тоже дрессируют. Знаю! Но какой команды ты ждёшь? Всё, что нужно тебе, ты уже получил.
Холодный, сладкими запахами скошенных трав и осенних цветов наполненный воздух ворвался в комнату. Розовый сад качался в тумане и длинные тени скользили по облачно-лёгкой и тихой утренней дымке.
Доброе утро было у мира на исходе лета. Доброе, ясное.
Доктор замер у окна. Он долго стоял в молчании.
А затем спросил Лиса:
— Ты уверен, что всё получится?
«Вернись, доктор! — попросил мысленно Лис. — Мне не нравится то, что ты говоришь и то, как ты это говоришь. Твои интонации… Виноватые, молящие, неуверенные. Где прежний доктор? Где зверь? Где Волк?!»
— Уверен, — ответил Лис. — Вы об этом хотели со мной поговорить?
Доктор захлопнул окно.
Покачал головой.
— Нет. Я хотел спросить. О семье… О твоей семье.
— У меня нет семьи, — удивлённо произнёс Лис. — Вы же знаете, они не захотели спастись…
— Знаю, — сказал доктор. — Если бы я мог воскресить их, ты бы попросил меня об этом?
— «Если бы»? — удивлённо переспросил Лис. — Но ведь вы и так можете! А я не прошу…
— Ты знаешь, — усталым голосом произнёс доктор, — воскрешают не всех. Только тех, кто в стае. Ты знаешь, кто становится зверем. Тот, кто проливает кровь. Родную кровь! Если бы я вернул тебе пролитую тобой кровь?
Лис попятился назад, испуганно глядя на доктора. Покачнулся — и упал, едва не ударившись головой об пол.
Ладонями он надавил на виски. Сильно, сильно!
— Ты бы принял?
Лис неподвижно лежал на полу. Долго лежал без движения. А потом всхлипнул. И завыл — громко, в голос.
Секунд десять длился этот жуткий, звериный вой. Но казалось — долго, бесконечно долго. Так долго, что перепуганный офицер сопровождения начал тихонько постукивать в дверь, не решаясь войти.
А потом вой оборвался.
Лис перевернулся на спину. Больными, мутными глазами смотрел в потолок. По щекам его катились слёзы.