«Господи, да он фанатик!» со страхом подумал Кривцов. «У него аж глаза загорелись… Кем он себя возомнил? Спасителем Запада от гуннов? И какую плату он, интересно, попросил за спасение? Этого даже я не знаю… Не думаю, что только легализацию и гарантии безопасности для инвестиций. У него, похоже, масштаб покрупнее будет. Может он… Нет, и подумать об этом страшно! Зачем же он так разоткровенничался со мной? Никогда прежде ничего подобного не говорил… Или решил, что время пришло? Его время?»
— Ну, что? — отдышавшись, спросил генерал, вытирая платком пот со лба.
От коньяка и эмоциональных выступлений генерал всегда изрядно потел, и даже японский кондиционер всей фирменной прохладой своей не спасал его от этой напасти.
«И рубашку — хоть выжимай», — подумал Шевалдин.
— Сможешь так же убедительно выступить в понедельник перед нашими клиентами? Не так откровенно, конечно.
Кривцов кивнул в ответ. Но как-то неуверенно.
— Э, нет! — воскликнул генерал. — Такой подход меня не устраивает. Ты — доверенный сотрудник. Не только финансист, но и связной. Ты на связи с нашими клиентами. Людьми, которые нам доверяют. Они не должны сомневаться в нашей способности защитить их интересы. Послушай меня!
Последнюю фразу генерал выкрикнул, брызнув слюной.
— Послушай!
Кривцов вскинул голову и слегка подался вперёд.
— Послушай, — спокойно повторил Шевалдин. — Можешь им сказать… Даю тебе право сослаться лично на меня. Моё слово и мои гарантии. Все вопросы будут решены. Я отвечаю головой. Моей…
Он хлопнуло себя по затылку.
— Вот этой головой. Слышишь? Я даю тебе право вот эту вот голову передать в залог. Они поверят, уверю тебя. Они знают, что генерал Шевалдин просто так голову не отдаёт. Это особый случай! Мы уверены в успехе. Так и передай. Но — никаких деталей! Ни подробностей, ни сроков операции…
«Да у меня и нет этой информации», — подумал Кривцов.
— А тебе скажу одно, — понизив голос, произнёс Шевалдин. — Не позднее среды перевод будет разморожен. Но это знаешь только ты!
Он закрыл глаза. Затих, будто провалился в сон. Минут десять он сидел неподвижно, тихо посапывая.
Кривцов всё это время смущённо вздыхал, ёрзал в кресле и покашливал, не зная, что же ему предпринять: ждать ли, пока начальник откроет глаза и продолжит разговор (а если это и в самом деле сон, то сколько же ждать?), или уйти потихоньку, без разрешения… и объяснить потом, что принял это забытьё за окончание разговора.
Вышколенный служака, без разрешения уйти он не мог никак, и потому ждал. Ждал и ждал.
Десять минут показались ему… Нет, не вечностью, конечно. Примерно получасом тоскливого ожидания.