Древние греки знали такое понятие — катарсис. Герои их великих трагедий ощущали потерю близких как самое страшное горе на земле. Как горе, которое не только вырвало из жизни человека, но которое уничтожило равновесие мира. Мир накренился. Он вот-вот рухнет, погибнет из-за страшной несправедливости.
Наташа читала и Эсхила и Софокла, она знала и что такое катарсис, но всегда относилась к этим трагедиям чуть холодновато. Не верила, что горе может быть столь необъятным.
Теперь для нее мир тоже накренился.
Под этой желтой землей покоились не только обгоревшие кости живого и любимого, самого близкого на земле человека, в могиле лежали справедливость и надежда, радости и любовь, настоящее и будущее… В этой же могиле лежал ее нерожденный ребенок…
Машка сама разрыдалась, когда с другого конца кладбища прибежала, услышав страшный Наташин крик. Она пыталась поднять подругу с земли, что-то говорила ей утешающее, но Наташа только причитала:
— Я не могу больше жить!.. Я не хочу жить, мама!..
Машка и сама опустилась рядом, бросила утешать подругу и просто плакала…
— А теперь везите ее домой и уложите в кровать, — сказал доктор. — На ночь дадите вот это… Пусть плачет… Только не позволяйте ей доводить себя.
Машка кивала головой, поглядывая то на врача, то на бледную Наташу, сутуло сидящую на врачебном дивачике.
На кладбище Наташе снова стало плохо. Машка вдруг поняла, что подруга ее не дышит, просто лежит побелевшая и не шевелится.
Она бросилась к сторожу, тот вызвал «скорую», Наташу тут же увезли в больницу, и врач сделал ей укол.
Сейчас у Наташи хоть немного порозовело лицо. А то Машка грешным делом подумала, что подруга последует за своей матерью.
— Там сейчас машина идет на вызов, вас подбросят, — сказал врач. — Подождите немного.
Через пять минут действительно заглянула женщина-медсестра и позвала их в машину. Наташу пришлось вести под руку.
— Чего это с ней? — спросила медсестра.
— Мать у нее умерла, — ответила Машка.
— Сегодня?
— Нет… Нина Сергеевна Денисова.
— А, учительница… Мой сын ее знал. Жалко.
Только дома Наташа пришла в себя. Не сразу поняла, как она здесь очутилась. Но потом что-то вспомнила, перестала задавать вопросы и замолчала до самого вечера.
Перед сном, как и говорил доктор, Машка дала ей таблетку. Она так и не отошла от подруги. Прилегла рядом.
Наташа проснулась уже перед полуднем. Проснулась от жары. Солнце било ей прямо в лицо через распахнутую створку окна. Еще в полудреме Наташе показалось, что она дома. Каникулы. Мама ушла по вечным своим делам, а у нее, у Наташи, никаких дел нет. И можно будет сейчас пойти в садик, залезть в гамак и читать.