Вечером после первого концерта на кузнецкой земле перекусили в кафешке при гостинице и поднялись в номера. Лене повезло, ей как девочке достался отдельный, я поселился с Юркой, а Валя, как и ожидалось, вместе с Гольдбергом. Не знаю, как фанатки вычислили, где находится окно нашего с Юрцом номера, но часов в десять вечера они принялись скандировать мою фамилию. Я рискнул выглянуть в щелку между шторами, и тут же был замечен, вызвав новый шквал счастливых воплей. К счастью, кто-то сообразил вызвать милицию, и прибывший вскоре наряд навёл порядок. Обошлось без задержаний, видимо, на первый раз просто предупредили.
Думал, теперь спокойно отдохнём. Ага, щас! Едва я улёгся спать, как в оконное стекло раздался осторожный стук. Направив свой взгляд в сторону окна, я охренел, увидев по ту сторону довольно-таки симпатичную девичью мордашку.
Нас поселили на последнем, третьем этаже гостиницы, и я просто сначала не поверил своим глазам. Как могла забраться сюда эта чокнутая девица? Юрка отлучился в туалет (здесь он был один на весь этаж, в конце коридора, но хотя бы на две кабинки) так что разбираться пришлось мне в одиночку. Я кое-как сдвинул замазанные белой краской шпингалеты, открыл окно и выглянул наружу. Ага, оказывается, справа находилась пожарная лестница, вот на ней-то и стояла отчаянная девчонка, которой на вид не дашь больше шестнадцати.
– Максим, – простонала она, – я вас люблю!
– Можно и на ты, – вздохнул я.
После чего помог ей забраться внутрь. Девица стояла напротив меня, в глазах её сияло самое настоящее счастье, несмотря на комичность ситуации: на мне из одежды были только майка и трусы.
Тут распахнулась дверь и появился одетый в трико Юрка.
– Ого! А у нас, оказывается, гости? – чуть ли не облизнулся он.
– Угу, – буркнул я, – незваные. Тебя как зовут-то, чудо?
– Катя, – пискнула она.
– Вот что, Катя… Сейчас этот молодой человек, наш барабанщик Юра, проводит тебя на выход. И больше, умоляю, не лазь по пожарным лестницам, а то свалишься, и я буду себя всю жизнь винить в твоей смерти.
Я видел, что Юрка с трудом сдерживается, чтобы не заржать, аки конь. Да уж, картина маслом…
– Ой, а можно я вас поцелую? – прошептала она, молитвенно сложив ладошки перед собой. – Ну хоть один разочек, ну пожалуйста!
Девица явно была на грани восторженной истерики, того и гляди расплачется от счастья.
– Ладно, целуй… Только в щёку, – предупредил я.
– А меня можно не только в щёку, – прыснул Юрка.
Когда он, проводив счастливую чуть ли не до описанных трусов гостью, вернулся в номер, со смехом стал рассказывать, как офигела дежурная, увидев, что из гостиницы выходит посторонняя.