На дело отправились я, Саня, Юрец… и Лексеич. Басист и барабанщик сами вызывались, когда я озвучил просьбу пойти со мной кого-то ещё, так как вести под конвоем водилу, а там ещё двое, и у них имеется обрез… В общем, один бы я вряд ли бы справился, а так уже был шанс.
Лексеича мы купили на то, что если он нам посодействует, то мы, так уж и быть, никаких предъяв кидать ему не станет. Конечно, его гонорар в размере 70 рублей уйдёт в пользу пострадавшей стороны, а наше сотрудничество на этом закончится, но хотя бы он не сядет, будет так же работать в своём АТП, зарабатывая на прокорм двум детям и жене.
Тот, правда, побурчал, что всё-таки западло сдавать корешей, которые к тому же могут наведаться в Пензу и отомстить, но я сказал, что это уже его проблемы. Хотя есть альтернатива – срок за организацию ограбления и соучастие в составе ОПГ, выражаясь языком будущего, если такое будущее, конечно, наступит.
– Вон в окне Костяна свет горит.
В сторону окна у него получилось только кивнуть подбородком, так как руки были по-прежнему связаны за спиной. Вроде как и пообещал глупостей не делать, но бережёного, как известно, Бог бережёт… Или смысл этой поговорки совершенно другой? Ладно, сейчас не до того.
В подъезде воняло кошачьей мочой и какими-то кухонными запахами, словно кому-то приспичило ночью что-то жарить. Поднялись на второй этаж, остановились возле обшарпанной фанерной двери, из-за которой доносились какие-то невнятные звуки вроде как говорили. Дверного звонка не имелось, глазка тоже, поэтому, как рекомендовал Лексеич, Саня просто постучал согнутым пальцем в дверь. Я не стучал, потому что у меня в руке был револьвер, боялся, что от стука рукояткой он, чего доброго, ещё выстрелит. В этот момент я сам себе напоминал героя моего двигавшегося к финалу романа Платона Мечникова, то в паре эпизодов книги так же стоял у двери с наганом в руке.
Изнутри квартиры звуки разговора смолкли, затем мы услышали, как с той стороны двери кто-то тихо подкрался и словно бы принюхивается, пытаясь определить, кому не спится в ночь, как говорится, глухую. Чуть толкаю в бок Лексеича, и тот говорит:
– Костян, это я, Володька.
Тишина, после чего следует вопрос:
– Ты один?
– Да один, один…
– А где эти… музыканты? Вы же должны были в Пензе уже быть.
– Так ведь в самом деле мотор вскоре сдох, – выдал заранее отрепетированный ответ Лексеич. – Этих артистов я на попутки рассадил, а сам остался в моторе ковыряться. Когда починил, подумал, что есть шанс метнуться за своей долей, вроде не так далеко от Саратова отъехал.